Испытательный срок для любви

— Юля, тебе не хорошо? Дать кислючку? — малыш смотрит на меня и протягивает маленький леденец со вкусом клюквы. Я смотрю на его озабоченное выражение лица, совершенно, такое же как у папы, и умиление выгонят злость из моего головы огромной метлой.

— Спасибо Марк. Пока не нужно. Сейчас выйдем на улицу и мне будет легче.

Мы покидаем борт космического корабля. Я мгновенно обрызгиваю нас всех репеллентом и, мы начинаем ставить лагерь. Ну как мы… Лагерь ставит Егор. А мы с Марком бежим к реке смотреть на уточек. Птички мирно покачиваются на волнах, у берега пролетают стрекозы, в высоких зарослях рогоза и камыша квакают лягушки.

— Юля! Пойдем возьмем хлеб и покормим их. Юля, давай покормим! — Марк дергает меня за брючину спортивного костюма.

— Марк птичек нельзя кормить хлебом. Давай лучше у папы нож попросим и яблочко им порежем.

— Яблоки, — мальчик недоверчиво смотрит на меня. — Мы с бабушкой в парке всегда уточек кормим хлебом. Бабушка говорит, что уточки любят хлеб.

— Любят. Твоя бабушка говорит правду. Но хлеб уточкам вреден. У них от него животики болят. Как бы болел у тебя, если бы ты кушал только одни конфетки.

Марк молчит пару секунд, а потом отпускает мою штанину и бежит к отцу с криками, что ему нужно яблоко.

От плохого настроения не остается и следа. Мне весело с моими мужчинами. Мы, как настоящая семья, много говорим, играем, гуляем, фотографируемся. Мужчины рыбачат, пока я нежусь на солнышке в складном кресле. Ближе к обеду, Егор отправляет нас за хворостом для костра. Я и Марк подходим к заданию с максимальной ответственностью и приносим ему кучу веточек. Мужчина улыбается, хвалит нас и отправляется в лес сам. Ну, что он от нас хотел? Марк ребенок, он не знает какой хворост нужен для костра, а я в плане походных дел от него далеко по развитию не ушла. Так, что сам виноват.

Пока Марк спит в палатке, я нарезаю овощи и картошку. Егор запекает ее в мундире, а потом мы все вместе обедаем. Марк играет с нами в слова, он знает много слов, а значения слов, которые он не знает, мы с Егором ему терпеливо объясняем. Мальчик вообще оказывается очень любознательным. Он поглощает новую информацию, задает вопросы, размышляет в слух, постоянно. Наверное, гены родителей Егора дают о себе знать.

Вечером мы укладываем Марка спать. Отец ложится рядом с ним и рассказывает сказку про сражение свино-паука с Годзиллой. Я слушаю сказку и улыбаюсь откровенному пересказу фильма «Годзилла против Конга». Постепенно мои мысли уносят меня в даль от костра на уютной поляне у реки. Рефлексия сегодняшнего дня занимает все мои мысли. Я улыбаюсь сама себе и даже не слышу, как Егор подходит ко мне со спины, поэтому вздрагиваю, когда он обнимает меня.

— Ты такая сладкая, — произносит он, целуя меня в шею.

— Прекрати. Вдруг Марк увидит.

— Не увидит. Он уснул.

Егор разворачивает меня к себе и накрывает мой рот поцелуем, прекращая мои протесты. Поцелуй выходит жадным и долгим. Весь день мы держали дистанцию. Ничего кроме невинных держаний за ручку. И теперь было явно, что наши тела соскучились друг по другу. Я пытаюсь взять себя в руки и отстраниться, потому, что руки моего мужчины уже скользят мне под спортивные штаны.

— Егор стой. Остановись прошу. Стой!

Он отстраняется с явным не довольствием. И смотрит на меня так, что я понимаю, у меня есть пара секунд для озвучивания доводов почему мы не можем заняться сексом прямо сейчас.

— Вдруг Марк проснется. Вдруг увидит или услышит. Не стоит нам… Да и яшумная. Могу его разбудить.

— Шумная? — изумление и любопытство отодвигают желание обладать мной немного назад.

Я вздыхаю и рассказываю, что Настя нас слышала. Ни раз. Егор давится смехом, а мне все еще стыдно от этого. Затем он берет меня за руку и притягивает к себе.

— Твою «шумность» беру на себя. — Я отрицательно мотаю головой. — Юль я тебя очень хочу. Подумай сама, что творится с моими яйцами. Целый день любоваться тобой и не иметь возможность тебя коснуться. Ну Юль.

Снова отрицательно мотаю головой, но Егора это не останавливает он снова начинает покрывать меня поцелуями. Сил сдерживаться и пытаться оттолкнуть мужчину у меня становится все меньше и меньше.

— Если Марк проснется и застукает нас?

— Пошли в машину.

— Нет, так нельзя. Он проснется, нас нет. Может испугаться.

Голова начинает кружиться. Я чувствую напряжение в его штанах, стон непроизвольно срывается с губ. Егор воспринимает его как зеленый свет, закидывает меня на плечо, и мы отходим в лес. Всего пара шагов и ночной лес укрывает нас от глаз посторонних, но свет костра хорошо освещает нашу стоянку.

Я уже не сопротивляюсь. Смысла в этом больше нет. Полностью отдаюсь чувствам, пытаясь краем глаза посматривать на палатку, где спит малыш. Егор задирает мой топ и покрывает меня своими наглыми, бесстыжими поцелуями. Дышать становится тяжело, и я закусываю нижнюю губу, чтобы предательски громкий стон не разбудил спящий лес. Внутри, скручивается тугая пружина возбуждения. Хочется, что бы Егор сжимал меня сильнее. Я сама цепляюсь за его широкие плечи, чтобы прижаться плотнее к нему всем телом..