Истина Платона

— Ты чего такой чёрный, Еремеев? — спросил я у ефрейтора, покрытого какой-то чёрной, почти велюровой, копотью.

— Так это, товарищ майор, в доме, где у них штаб был, какие-то баулы, мешки, амбарные книги… А Платон говорит — …жечь всё на хрен! Ну, я и поджёг для ориентира АГСам. Когда поджигать стал, смотрю, а в баулах доллары… Вот они и коптят так! А с этим что? — кивнул на труп ефрейтор, сверкнув белыми зубами на чёрной роже.

— Заверните в плащ-палатку, с собой возьмём. Поставленную задачу мы выполнили, парни, — сказал я, закрывая лицо Исмаила Вали одеялом от густой рыжей дорожной пыли, поднятой гусеницами подъезжающих БМП.

— «Горный», я «Зверь»! Занял позиции в районе своих огневых точек. В тылу идёт высадка десанта.

— Принял! После отработки кишлака с воздуха духи полезут на вас. Десантники идут вам на подкрепление.

«Кавалерия» прибыла! Воздух наполнился лязгом и скрежетом гусениц, натужным рёвом двигателей техники, совершившей многокилометровый марш-бросок. Затопали сапоги и берцы, забегали прапорщики, собирая своих бойцов матом и пенделями. К моему «гнезду» подошла группа военных, покрытых толстым слоем рыжей пыли.

— Майор Хмелев кто? — спросил один из офицеров у бойца Еремеева. Тот молча кивнул в мою сторону.

— «Горный», я «Снегирь». Прошу уточнить задачу, — послышался спокойный голос Михалыча, командира звена «вертушек».

— Полковник Сомов. Вы майор Хмелев? — обращается ко мне офицер.

— «Снегирь», делаете заход на кишлак от точки «Б», только после эвакуации моих людей и по моей команде. Работайте стволами, НУРСы (неуправляемые ракетные системы) не применять! Как понял? НУРСы не применять, много мирных.

— Полковник Сомов! Товарищ…

— Понял тебя, «Горный», НУРСы не применять. Жду команды!

— Товарищ полковник, майор Хмелев! — из уважения пришлось изловчиться и сесть, оперевшись на валун. — Нами блокировано бандформирование полевого командира Исмаила Вали. Сам Вали взят в плен, но при конвоировании был смертельно ранен. Для завершения операции по ликвидации банды, необходимо вывезти мою группу прикрытия и расчёты АГС. Прошу выделить три БМП и один БТР.

— Ты бы хоть встал, майор… — сделал мне замечание один из офицеров, думаю, приближённых.

— Командир ранен! — громко рявкнул Злой, испугав закопчённой рожей приближённого офицера.

Полковник задумался, но, быстро сориентировавшись в обстановке, отдал команду:

— Корнев, три БМП и один БТР в распоряжение… Кто от вас старший?

— Старшина Платонов.

Платон со старлеем Корневым убежали выполнять, а полковник Сомов по причине моей немощи был вынужден присесть за импровизированный стол и развернуть на нём кальку с планом. Кстати сказать, «столом» был очень удобный плоский валун, гладкий, как коленка у восьмиклассницы. Насколько это возможно быстро, ввожу пехоту в курс дела. Говорю, что в кишлаке больше сотни духов, что кишлак жилой и, что есть женщины и дети, что артиллерию применять нельзя…

— «Горный», я «Боцман»! У нас «200-й»! Наводчик АГСа. Снайпер. Как понял?

— Понял тебя. Броня пошла к вам, забираем всех. Как только сядешь на броню, маякни.

— Принял!

— Значит так, майор! Я смотрю, ты свою задачу выполнил, — полковник кивнул на завёрнутое в плащ-палатку тело. — Молодцы, что сказать. В своём докладе отмечу. Теперь мы свою задачу будем выполнять, а ты выводи своих и готовься к отправке на базу. Слышал о «200-ом». А говоришь, артиллерию не применять. Кого жалеешь? Потери большие?

— Первый.

— Кстати, ты не против, если я со старшим твоей группы захвата посекретничаю? Кто старшим был? — спросил полковник Сомов, отсылая своих офицеров выполнять отданные распоряжения.

— Старшина Платонов. Сейчас на броне, забирает группу прикрытия.

— Опять Платонов! Что-то слышал об этом парне. А ещё кого-нибудь посмышлёнее?

— Ефрейтор Еремеев. Последний выходил, прикрывал группу.

Подошёл Злой, он только начал себя в порядок приводить — руку перевязал, начал сажу с лица смывать.

— Товарищ полковник, по вашему приказанию…

— Молодец. Как зовут тебя, ефрейтор?

— Злой, товарищ полковник!

— А по-человечески?

— Серёжа… Сергей Еремеев, товарищ полковник!

— Хочу спросить у тебя, Сергей Еремеев, про ваш захват полевого командира. Что ты видел в доме, где находился полевой командир Исмаил Вали?

— Ну, что видел… сундук видел, одеяла там, подушки разные. Два трупа духов. Мы их, значит… Это в одной комнате, — закатывая глаза и размазывая грязные подтёки по лицу, вспоминал Злой.

— А в другой? А в другой что видел, Серёжа? — нетерпеливо поторапливал полковник.

— Так в другой ничего интересного. Баулы какие-то, сумки и рюкзаки с долларами, — выпалил безразличным тоном ефрейтор.

То, что я открыл рот от такой новости про «ничего интересного» — это было понятно. Но вот эмоции, заигравшие на лице мужественного полковника Сомова, объяснению и расшифровке не поддавались. Хрустнул сломанный карандаш. Почему-то вспомнился старый фильм про Суворова Александра Васильича. Генералиссимуса. Полковник шумно вздохнул и по-отечески обнял Еремеева за квадратные плечи, притянул его чумазую физиономию к своей небритой полковничьей щеке и с чувством сказал: