Истина святых #2 (ЛП)

Я думала, что ждала этого с той секунды, как он ворвался в те двери. С тех пор, как я увидела, как мой друг умер у меня на глазах.

Теперь мы были только вдвоем, и я не знала, что делать. Как быть, что сказать. Джей стоял в другом конце комнаты от меня и пристально смотрел. Моя кожа горела под его взглядом, резкий свет над головой освещал кровь, запятнавшую его шею, его костюм. Преувеличивая его красоту.

— Ты беременна, — голос Джея был пустым. Пугающим. И глаза тоже. За последние несколько дней я испытала немало страха. На самом деле, очень много. Но никогда я не была так напугана, как сейчас.

Я сглотнула, в горле пересохло и першило, и кивнула, потому что не доверяла себе, чтобы говорить.

Он уставился на меня с этой бездной в глазах, формой человека, которого я любила, но без какой-либо сущности. Это был монстр.

— Ты беременна, и ты, блять, не сказала мне! — последнюю часть он прорычал.

Взревел.

Я никогда не слышала, чтобы Джей так повышал голос. Никогда. И это было перед лицом известия о его ребенке, растущем внутри меня. Желудок скрутило.

Джей теперь расхаживал взад и вперед, как зверь в клетке, не глядя на меня, его глаза метались по комнате, как будто искал, что можно уничтожить. В этой комнате было много дорогих, хрупких и редких вещей. Вещей, которые легко разлетелись бы вдребезги и не подлежали ремонту. Но сейчас нет никого более деликатного, чем я.

Я приготовилась к боли, к отказу, к эмоциональному удару, хотя он обещал, что больше так не сделает. Он обещал, что больше не сломает меня. Но это моя вина, не так ли? Я поверила лжи грешника.

Джей ничего не сломал. Во всяком случае, пока что. Он остановился посреди комнаты.

— Ты скрывала это от меня, — это было обвинение.

— Я не скрывала это от тебя, — прохрипела я, горло все еще было сухим и колючим. — Я искала подходящее время, с…

— Подходящее время, Стелла, было бы в ту секунду, когда ты узнала. В тот момент, когда узнала, что растишь нашего ребенка. Это было самое подходящее время.

А потом он сделал то, чего я не ожидала. Не после всего, через что мы прошли, не после того, как меня только что похитила русская мафия и после новости о ребенке.

Он ушел от меня.

***

Хотя я чувствовала себя одинокой, напуганной и убитой горем, я не последовала за Джеем. Это было неразумное решение. Я нуждалась в нем. Я провела целый день, думая, что больше никогда его не увижу, а потом думала, что потеряла ребенка. Моя рука потянулась к низу живота, все еще плоскому. Другой рукой я нащупала черно-белую фотографию, лежащую на кухонном столе, ту, которую доктор распечатала перед уходом.

Наш ребенок. Наш здоровый ребенок.

Я была очень счастлива и благодарна, но я боялась. На лице Джея не было радости. Ни грамма. Я беспокоилась, что надавила на него своей ложью. Толкнула его слишком далеко.

Это беспокойство снедало меня. Руки дрожали, а зрение затуманивалось. Поэтому я пришла на кухню, заварила себе чашку очень сладкого чая, который должен был вылечить все болезни. Я села на барный стул и выпила его, уставившись на черно-белую фотографию нашего ребенка, ожидая, когда найду в себе силы пойти к Джею.

В нашей спальне было темно. Джея в постели не было. Он сидел в кресле лицом к окну.

Я трусиха. Я не знала, как существовать рядом с этой версией любимого мужчины. Я пошла в душ, потому что на мне все еще была та же одежда, испачканная кровью Эрика. Грязью этого дня. Я долго отмывалась, смешивая воду со слезами, которым, наконец, позволила пролиться. Часть меня, крошечная, полная надежды, глупая часть, думала, что Джей придет ко мне. Придет в душ, полностью одетый, заключит меня в свои объятия. Прошепчет о своей любви и преданности, а затем медленно трахнет, заполняя полностью.

Но он этого не сделал. Это не мой муж.

Я вышла из душа, вытираясь роскошными дорогими полотенцами, которые постирала сама – теперь я это делала. Мы вместе купили все, что лежало в холодильнике, только на прошлой неделе, целую жизнь назад. Медленно я намазала лосьоном каждый дюйм своего тела. Потом вздохнула и уставилась на себя в зеркало. Мое лицо стало круглее, чем раньше. Полнее. Даже губы. Грудь стала больше, вены, идущие к соскам, были яркими и темными на фоне бледной кожи.

Я повернулась на бок, провела рукой по животу, нащупывая место, где рос наш ребенок. Стоя вот так, под резким светом в ванной, я увидела вздутие на животе, едва заметное, но оно было.

— Я вижу тебя, малыш, — прошептала я.

Затем я встретилась со своими глазами, сделала долгий и глубокий вдох и пошла в спальню. Пошла к своему мужу.

Он все еще сидел на том же месте. Если я ничего не сделаю, то он просидит там всю ночь. Я знала, что он будет уходить все дальше и дальше в себя, где я не смогу до него дотянуться.

Я не включала свет, нам нужна была ночь. Мои шаги не издавали ни звука, когда я подошла к нему, а затем опустилась на колени у его ног. Мои ладони легли на его бедра, когда они чуть приоткрылись для меня. Он был голый.

Даже это простое прикосновение принесло облегчение моим костям. Напряжение незаметно покидало его гранитное тело, но я увидела это.