Истинный интеллект. Часть 1

Привычного клацанья не было слышно, были еле заметные прикосновения к сенсорам букв. Кисти почти не двигались – стояли на месте, работали одни пальцы. Скорость была такая, что движение пальцев были не различимы.

– Каждый палец делает больше 25 нажатий за секунду, – предположил я. Тут же в левом верхнем углу поля зрения появился цифирный индикатор с точным числом символов в секунду, его значение колыхалось от 50 до 60. Один лист заполнялся символами кода менее, чем за десять секунд. После перевода основной части кода на низкоуровневый язык его размер возрос в 20 раз. И даже с учётом такого роста, время написания составило всего 20 минут.

– Вот это надо оптимизировать, ну и, вероятно, улучшить насколько возможно, – констатировал я закончив писать. – Приоритет – скорость выполнения.

Павел сел за своё рабочее место, пролистал несколько листов кода и спросил:

– Ты напечатал 120 листов за 20 минут?! – и откинувшись на спинку кресла, закрыл лицо руками.

– Просто сроки поджимают, приходится адаптироваться, – уклончиво ответил я и пожал плечами.

– Ну и ещё – это секретная информация, – негромко произнёс я, – лучше не распространяться и не отчитываться ни перед кем о проделанной работе. От тебя я жду готовый результат. Попробуй сразу адаптировать под новую архитектуру.

– Круто, секретные задачи в секретной лаборатории! Я сделаю. 120 листов… Думаю, к вечеру или на крайний вариант к утру будет готово.

И сходу начал вносить правки в текст, он был действительно мастером своего дела.

– Добрый день, уважаемые коллеги! – громко и чётко прозвучало за спиной.

Мы оба вздрогнули. Голос принадлежал Ворошилову – умеет же он оказаться в нужное время и в нужном месте, именно там, где происходит какая-то тайна или заговор.

– Ну, вы нас и напугали, господин Ворошилов. У вас талант…

– Пугать людей? – улыбнулся он. – Я право не хотел, простите, если напугал. Я спустился сюда, чтоб проверить, как вы воспользовались новым уровнем допуска. И к коллегам наверху я уже заходил, от них узнал, что воспользовались в полной мере, даже очень. Это хорошо, значит всё не зря. Наверняка же вам не надо напоминать о требованиях конфиденциальности к полученной информации. И от вас, Павел Аркадиевич, я жду добропорядочности и честного исполнения гражданского и профессионального долга. Я уверен, вы сообщите о любых случаях дискредитирования конфиденциальной информации.

Улыбка на его лице исчезла, вместо неё появилось серьёзное выражение лица.

– Боюсь спросить, что обсуждали?

– Мы решали… – попытался взять инициативу ответа я на себя, но был прерван уже знакомым мне жестом.

– Этот вопрос адресован вам, Павел Аркадьевич.

– Это фиаско, – подумал я, – надо же так опрофаниться на ровном месте. Хотя, если подумать, Паша не знает ничего про этот код, кроме того, что он ограниченно доступен. Посмотрим, как пойдёт разговор, если что, применим «тяжёлую артиллерию».

– Я проводил ряд тяжёлых полевых испытаний над новым ядром, – слегка неуверенно и немного заикаясь начал ответ Паша. – Софт свежий, нестабильный. Когда подошёл Ян Владимирович, он предложил оптимизировать кусок кода, при том сам его напечатал буквально в течении 20 минут.

Характер речи менялся на глазах и становился всё увереннее.

– А так как у нас уже был совместный успешный опыт по оптимизации программного кода, где я и проявил свои таланты, я вполне понимаю почему старший научный сотрудник «Конуса» обратился именно ко мне с таким заданием. И я ни на секунду не ставил под сомнение правильность этого выбора. Каждый должен заниматься тем, что у него лучше всего получается – это залог успеха.

– В яблочко, Паша, отлично, – мысленно похвалил я своего напарника.

– Здраво мыслите, Павел Аркадьевич. Мы все заинтересованы в успехе. И когда к нему придём, я тоже буду уверен, что все дошедшие – честные и добросовестные сотрудники. 20 минут говоришь? – резко сменил ход мыслей Ворошилов, давая понять, что его не заговорить, и что своё он возьмёт. – За это время много не напишешь. Кусок кода. Ладно, живите, братцы кролики. Сегодня вам повезло.

– «Тяжёлая артиллерия» не потребовалась, – выдохнул я чуть слышно.

Когда начальник службы безопасности ушёл, Павел спросил, кто это вообще был.

– Ха, я сам его имени не знаю до сих пор. Это Ворошилов, бессмертный кардинал Ворошилов, – ответил я с иронией.

В дальнейшем моё присутствие не требовалось. Основные задачи я распределил, а сам пошёл заниматься проверками своих невероятных теорий. По пути к Елене Сергеевне – штатному неврологу, я зашёл на обед и восполнил запасы энергии, ведь энергия – это жизнь.

28. Опасный эксперимент

В кабинет врача я заходил с лёгким волнением, ожидая встречи с самой красивой девушкой на свете. Как же так – всего несколько встреч, а я считаю этого человека уже частью своей жизни. Интересно, насколько это всё взаимно?

– О, Ян, привет, заходи, ты по какому вопросу? Что-то беспокоит? – поприветствовала меня Елена Сергеевна. – Или ты к Рите? – и она добро улыбнулась.