Истоки (Книга 1)

В его памяти остался Михаил Крупнов - рябой, ошеломляющий своей откровенностью. С ним познакомился давно: вместе ходили на собрания литературного объединения. Юрия помнил плохо.

XI

В партком завода Иванов пришел в пять часов, в точно назначенное ему время. До этого он побывал у Солнцева, под руководством которого работал когда-то в горкоме комсомола. Солнцев посоветовал ему вникать глубже в дела, "влазить" в шкуру тех, кого проверяешь. Как знать, сказал он, хитровато улыбаясь, может, самому Иванову придется работать на месте того же Юрия Крупнова.

- Кто мне по душе, с тем я легко не расстаюсь.

Иванов знал, что обком считается с желаниями Тихона Тарасовича и еще не было случая отказа в какой-либо просьбе его.

Авторитет Солнцева особенно возрос после решительного и глубокого обновления руководства области и города в 1936 - 1937 годах; многие тогда были отстранены от работы, исключены из партии, а некоторые посажены в тюрьмы. Тихон прошел сквозь эту бурю еще более окрепшим, закаленным.

В приемной парткома Иванов скромно сидел у порога, поставив ноги под прямым углом и положив на колени руки. Эта наивная детская поза не вязалась с пытливой настороженностью небольших черных колючих глаз. Рядом с ним беспокойно ерзал на стуле румяный человек, от которого пахло сдобными булками. Оба они прислушивались к тому, что рассказывал Марфе Холодовой хитроватый парень, блестя золотым зубом.

- Понимаешь, Марфуша, подъехал я на "газике" с моим Петруниным в десять часов прямо к парадному, а там стоит молодой человек в шикарном костюме - твой, значит, Юрий Денисович. "Здравствуйте, товарищ заведующий автогаражом, - говорит твой моему. - Часы у вас, - спрашивает, правильные?" Заторопился мой, полез в карман, а часы на руке. "Точные у вас часы, - говорит твой, - ровно десять. Почему же вы опоздали на работу? Как обслуживают рабочих ваши автобусы? Не знаете?" И дальше, окаянный, спокойно, с улыбкой: "Ну вот, чтобы вы знали лучше, как работает парк, прикажите шоферу отогнать ваш "газик" в гараж заводской поликлиники. На работу поездите в автобусе. Кстати, врачи нуждаются в машине". Мой начал было: "Живу далеко, у Маришкина пруда". А твой моему: "Это очень даже хорошо, что далеко живете: лучше узнаете работу". - Парень засмеялся. Так вот и получил я внеочередной отпуск!

"Говорят, Крупнов пошумливает, командует. Коммунисту рядовому трудно попасть к нему на прием", - вдруг вспомнились Иванову слова Тихона Солнцева. И он вежливо осведомился у своего румяного соседа, часто ли донимают парторга личными делами. Тот ответил не сразу:

- Это еще вопрос, кто кого донимает. Руки у Денисыча длинные, достанут тебя в любой дыре. Не проходит дня... - румяный, пахнущий сдобными булками, не договорил: Марфа велела ему зайти в кабинет.

Она посмотрела на Иванова так, будто выбирала в женихи, и, закинув полные руки, поправляя уложенные на голове русые косы, сказала:

- Вас не сможет принять Юрий Денисович. Да, да, я доложила, как вы просили: рядовой коммунист из транспортного цеха по личному делу.

- Тогда я сам войду! - сердито сказал Иванов.

Человек пять рабочих и румяный сидели за столом, напротив них худощавый, горбоносый, с желтой головой. Он пристально взглянул на Иванова быстрыми глазами, потом повернул лицо к Марфе.

Она пожала плечами: "Я сделала все от меня зависящее, и я не виновата. Вот он сам своей персоной, что хотите, то и делайте".

- Моя фамилия Иванов, из обкома партии. Странно, к вам не может попасть рядовой коммунист. Некрасиво, мягко выражаясь.

- Но вы же не рядовой член партии, товарищ Иванов. А вообще-то у вас оригинальный прием - прикидываться рядовым. Позаимствую, - с улыбкой сказал Юрии.

"Зачем он так прямо в глаза? - тревожно подумала Марфа, выходя из кабинета. - Эх, Юрий Денисович, не в меру ты прям и горд! Вот снимут с работы - каяться будешь. - Она подумала и спросила себя: - А будет ли каяться? Умеет ли?"

Юрий отрезал ломоть от кривобокой непропеченной буханки, предложил румяному с недоброй любезностью:

- Закусите, не стесняйтесь.

Достал из ящика стола фигурки различных животных, вылепленных из хлеба, расставил все это стадо по зеленому полю стола.

- Полюбуйтесь скульптурой! Рабочие делают из вашей стряпни. - Юрий старательно выпрямил ножку свиньи, покудрявее завернул хвост собачки. Рабочие захохотали:

- Эх, пастуха забыли сделать!

Румяный, пахнущий сдобными булками, с энтузиазмом заговорил о печах, о тестомесках, о поддувалах, о том, какое значение для трудящихся имеет хороший хлеб...

- Немного знаем, что такое хлеб, едим не первый год, - перебил его рабочий.

Румяный сказал, что будет сдвиг, перелом.

- Тут без наших стараний хватает сдвигов: поселок ползет, того и гляди, завод поедет в Волгу! - сердито сказал другой рабочий, обращаясь к Иванову.

- Проще, без катастрофических слов "сдвиг", "перелом", скажите: долго ли будет дремать ваша гражданская совесть? - сказал Юрий румяному. Договорились: пышным хлебом будете кормить нас. Механика пришлем, поможем.

Румяный завернул в газету фигурки из хлеба, вышел.