Истоки славянской письменности

Но раз есть северный, то должен быть и южный. В преданиях славян, как полагает А. И. Асов, идёт речь и о нём. Существует вариант мифа о возникновении рун, по которому бог Святовит поднялся к трону Всевышнего и там получил золотые руны (II, 9; 211). Но кто такой Святовит? Согласно классическим представлениям о славянской мифологии, Святовит (или Свентовит) — это бог западных славян. У последних он был высшим богом, богом богов. В то же время Святовит был связан с войной и победами, его атрибутами были меч, знамя, копья, боевые значки (II, 48; 420). Подобные атрибуты позволяют либо отождествлять Святовита с Перуном, либо думать об их глубинной связи. Тем более что у балтов к богу Перкунасу (балтийский вариант славянского Перуна) относится эпитет «святой» (II, 48; 421). Интересно, что все эти представления о данном божестве почерпнуты у двух средневековых хронистов: Гельмольда и Саксона Грамматика, для которых славяне были чужим народом, верований которого они как следует не знали. Используемые А. И. Асовым новые источники (о них мы упоминали выше) позволяют ему утверждать, что образ Святовита был известен и южным славянам (II, 8; 211). Святовита отождествляют с великаном Святогором и Алтын-богатырём. Владения последнего, Алтынское царство, располагались где-то на юге (II, 9; 211). Вот вам и южный исток славянских рун.

Но мифы мифами, а возникает вопрос: что же это за южные славянские руны, где они?

Существует письменность, памятники которой хорошо известны в научном мире, в чём-то схожая с классическими германскими рунами, — письменность пеласгов. Она недаром получила название «пеласго-фракийской руники» (II, 9; 212). Однако при чём тут славяне? Дело в том, что ряд учёных считали ранее, а некоторые считают и теперь, что пеласги — это если не сами славяне, то их непосредственные предки (Е. И. Классен, А. Д. Чертков, Ю. Д. Петухов, Г. С. Гриневич, А. И. Немировский). К числу этих учёных можно причислить и языковеда Б. В. Горгунга, поскольку, по его мнению, трипольцы входили в число языковых предков славян (II, 24; 54). Археологически же прослеживается родственность пеласгов и трипольцев. Кроме того, исход трипольцев из Среднего Поднепровья по времени точно согласуется с появлением на Балканах, на островах Эгейского моря, в том числе на Крите, пеласгов (II, 24; 54–55). То есть, другими словами, пеласги — также языковые предки славян (они — те же трипольцы).

А. И. Асов сомневается, что пеласги были славянами, но полагает, что пеласгийская культура и письменность древним славянам могли быть знакомы (через фракийцев) (II, 9; 214–215).

Как бы то ни было, но рассмотреть вопрос о пеласгийской рунике мы должны.

И северные, и южные славянские руны имели своих исследователей.

Остановимся сначала на истории исследования северной руники.

Событие, о котором мы сейчас поведём речь, открыло тему славянских рун как таковую. Но обстоятельства этого события, как это ни странно, позже способствовали её закрытию.

Итак, где-то между 1687 и 1692 годами пастор деревни Прильвиц Нойстрелицкого округа герцогства Мекленбург (деревня находилась на месте разрушенного в XI веке славянского города Ретра) Самуил Фридрих Шпонхольц при работах в саду нашёл большой бронзовый котёл с множеством предметов языческого ритуала: блюдами, ножами и копьями для жертвоприношений, а также фигурками богов. По законам того времени всё найденное в земле Мекленбурга принадлежало великому герцогу Мекленбургскому, и находки надлежало сдать в герцогский замок.

Вместо этого Шпонхольц спрятал их у себя, а после его смерти в 1697 году его вдова продала древности златокузнецу Пельке из Нойбрандербурга, который приобрёл их в надежде на то, что в бронзе предметов содержатся помимо меди ещё серебро и золото. Остатки этих металлов действительно присутствовали там в очень небольшом количестве, но их извлечение из расплава оказалось нерентабельным. Расплавив пару фигурок и не получив из них благородных металлов, Пельке забросил находки. После его смерти клад отошёл его зятю, внуку по брату пастора Шпонхольца, носившему фамилию деда. А после смерти внука, жившего в том же Нойбрандербурге, коллекция из 66 предметов отошла его жене и сыну, тоже златокузнецу, Шпонхольцу-младшему. От него о древних сокровищах узнал местный врач Гемпель, который приобрёл у вдовы 46 предметов. Остальные 20 предметов приобрёл суперинтендант из Нойстрелица Маш.

Доктор Гемпель в 1768 году первым опубликовал в Альтоне и Ростоке заметки о находках, рассказав, в какое время они были обнаружены, и описав их. В том числе поведал и о рунических надписях на них, приведя эти надписи в латинской транскрипции (II, 58; 165).