Исторический материализм

Плехановскую точку зрения о происхождении нравственности, определённо смыкающуюся с кантовской, ещё более углубляет в кантовском направлении Л. Аксельрод в своей теории «общечеловеческих простых законов права и нравственности». Вслед за Плехановым Аксельрод считает, что наряду с классовой моралью, классовыми нормами, существуют ещё некоторые простые общечеловеческие нормы, относящиеся к области «простых правил» поведения и общежития людей. «Несмотря на классовую этику, — говорит Аксельрод, — и на относительный характер права и нравственности, человечество выработало за свою долгую общественно-историческую жизнь общие нормы взаимного существования… Без признания и подчинения этим простым законам права и нравственности немыслимо человеческое существование»

[370]. Простые законы права и нравственности привели Плеханова и Аксельрод к классически буржуазной, лицемерной, ничего общего с марксизмом, ни с пролетариатом не имеющей шовинистической оценке фактов империалистической войны. «Своим вторжением в нейтральную Бельгию, — писала Аксельрод, — Германия нарушила общеобязательные законы права и нравственности, признаваемые не только всем цивилизованным человечеством но и некоторыми группами дикарей»[371].

Возможность такой постановки вопроса о некоторых общих чертах всей человеческой морали давно уже предвидел Энгельс, дав на неё ответ с точки зрения именно классового анализа этой морали. «С того момента, как развилась частная собственность, — говорил Энгельс, — на движимость, у всех обществ, построенных на началах этой частной собственности, должна была быть общей нравственная заповедь: не укради. Но разве заповедь делается благодаря этому вечной, моральной заповедью? Нисколько. Как бы высмеяли в обществе, где устранимы все поводы к краже, где красть могут только душевнобольные, как бы высмеяли там морального проповедника, который решился бы торжественно возвестить вечную истину — не укради»[372]

.

От ошибок в вопросах этики не свободны и меньшевиствующие идеалисты и особенно т. Деборин. В этих ошибках Деборин мало оригинален. Он повторяет Каутского и Плеханова, отводя слишком много места некоему «социально-нравственному инстинкту, чувству, побуждениям»[373]. A социальный инстинкт или социальное чувство Деборин так же, как Плеханов и Каутский, выводит от животных, ведущих стадную жизнь. «Совесть, долг, — определяет Деборин, — вообще нравственное сознание — это не что иное, как выражение развившейся на протяжении тысячелетий социальной связи между людьми данного племени, рода, класса, общества на основе коллективного труда»

[374]. Этим положением т. Деборин не даёт до конца последовательного, классового объяснения морали, ибо социальная связь и солидарность — это не всеобщая, а классовая, т. е. различная: следовательно не может быть и речи о развитии «вообще» чувства долга и совести на протяжении тысячелетий. На примере деборинского разъяснения вопросов этики видно, как механистически биологическая точка зрения в вопросах морали не только не противоречит, но дружески подаёт руку и кантовскому категорическому императиву и гегелезирующему идеализму в этике.

Явно механистические ошибки по вопросу о нравственности допущены т. Бухариным. Эти ошибки соответствуют его механистической «теории равновесия». Классовый характер всякой морали для т. Бухарина выражается не в том, что она представляет собою интересы господствующего класса, а главным образом в том, что моральные нормы суть условия равновесия

данного общества. «В общем и целом можно сказать, что эти правила намечают линию поведения, при которой сохраняется данное общество или класс, или группа, где минутные интересы отдельного человека подчиняются интересам группы. Эти нормы суть таким образом условия равновесия, сдерживающие внутренние противоречия людских систем»[375]. Ясно, что такой «уравновешивающей» постановкой вопроса т. Бухарин по существу смазывает классовый смысл всякой морали, как это делают и Плеханов и Деборин.