Истории, рассказанные после полуночи

Ананси был наблюдателем. Он провел на этом объекте большую часть жизни, собрал громадную тучу информации, биоматериала, как местных, так и пришельцев. Основной его целью был громадный, возможно разумный, объект в пределах его зоны ответственности. Он даже начал понимать и расшифровывать некоторые сигналы, которые эта псевдоразумная громадина испускала. Много раз он пытался подобраться к нему, но пока это не удавалось. Судя по всему, в ближайший цикл времени объект собирается принять какие-то химические вещества, что скажется на его разумности. Тогда можно будет внедрить внутрь него пару десятков капсул-информеров. И ждать. А ждать Ананси умел…

Она росла и развивалась

«Во времени растет и умирает жизнь. »

Силован Рамишвили

Она родилась из малюсенькой капельки, можно сказать практически из ничего. Произошло это спустя восемь с половиной месяцев, после того, как этот пузырек, собственно, и внедрился в окружающее тело. И тогда его никто не заметил… Когда она родилась, вокруг было тепло и уютно, мягкое укачивание успокаивало её. Первое время она в основном спала и росла. Тихо, неспешно. Смена тепла и прохлады, покоя и качаний все шло ей на пользу.

Начиная с определенного момента, она вдруг осознала себя и с интересом принялась изучать окружающий мир. К сожалению, этот мир был какой-то совершенно однообразный и скучный. Ей даже не удавалось найти кого-то, похожего на себя. Все вокруг было каким-то до-отвращения стройным и правильным, одна она не имела в себе ничего упорядоченного.

Она просто росла и развивалась. Можно сказать, что разносторонне. Она даже выявила для себя определенную закономерность – её рост напрямую зависел от внешних обстоятельств, чем больше внешний мир тряс её, морозил, жарил, тем больше и значительнее она становилась. И ей это очень нравилось. Казалось вот-вот и она, наконец, выйдет в тот, совершенно другой мир, где встретит таких же, как она, и сможет с ними продолжать дальнейшее существование, на равных.

Сколько трудностей ей пришлось перенести на этом пути, тягостнее всего было время, когда ничего не происходило. Казалось, что внешний мир совершенно забыл про неё. Но эти ощущения проходили, так же спонтанно, как и появлялись, и вновь жизнь наполнялась чередой головокружительных встрясок и перемен. Наконец настал тот момент, когда она достигла своего предела. Дальше расти было просто физически некуда. Все… Финиш…

И этот момент случилось самое непонятное – она попросту исчезла. В одно мгновение, была и нет. И в миг своего загадочного перерождения в ничто она убила сто четырнадцать человек…

Она была… Она была трещиной в турбине самолета. Маленькой трещиной, которая родилась из микроскопического дефекта при отливке лопасти. По трагической случайности за все время работы двигателя её так и не нашли. И однажды, при взлете, оторвавшаяся по трещине лопатка турбины разрушила весь двигатель…

Сказ об Иркуйеме

«У многих народов распространено представление, что Медведь прежде был небесным существом, наделённым божественными качествами, но позже спущен небесным богом на землю за ослушание, чтобы карать грешников. Считалось, что задранный медведем человек – грешник. Нередко бог и сам мог принимать образ Медведя, когда хотел показаться людям на земле.»

(Поволжские легенды о Керемете).

Широки и необъятны просторы России. Мне по роду своей деятельности приходилось побывать в самых различных ее уголках. От сухих южных степей, до покрытых вечным льдом районов Заполярья. И в каждом месте, где бы ни ступала моя нога ощущалась какая-то усталая нежность, безмолвность затаенной печали. Не понятная для многих бескрайность и безбрежность. Но особый колорит моим путешествиям придавали истории, рассказанные местными жителями и случайными людьми с которыми пересеклись мои дороги. Настолько ярко они переплетались с природными особенностями и жизненным укладом, что поневоле приходилось задумываться над тем, что доля правды во всех этих сказках, поверьях и легендах все же есть.

Сидя, после длительного перехода, на поваленном дереве возле костра, я слушал одну из таких баек, которую не спеша мне рассказывал яркий представитель коренных жителей, старый охотник Ногат или, как мы все его называем – дед Назар. Мы с ним уже не первый раз встречались. Во время геологических разведок он был у нас постоянным проводником. Великолепный следопыт, охотник, даже не по призванию, а по крови, в которой перемешались корякские и казачьи корни. За те два года, что мы с ним не виделись, он сильно сдал. Постарел, осунулся. В глазах уже не было того озорного блеска. Я с жалостью смотрел на него сквозь взлетающие искры, то разгорающегося, то опадающего костра и ловил каждое слово из его истории, которая казалась мне все невероятней и невероятней.