Истории, рассказанные вчера

Держа Славика за шиворот, Светлана стояла на противоположной стороне долины, рядом с идолами.

— Мама! — увидев меня, рванулся Славик.

Сдержав его усилия, Светлана нагнулась, что-то шепнула сыну на ухо — и он попятился. Я побежала к ним, пересекая долину; поравнявшись с алтарем, увидела, как Светлана вычерчивает рукой, обращенной ко мне, причудливый знак, и почувствовала, что не могу сдвинуться с места. Колдунья, отпустив ворот Славиной рубашки, вынула из сумочки флакон с зеленоватой жидкостью, открыла его и, произнося заклятье, плеснула зельем на контур Воина.

В долине потемнело, словно ее накрыли одеялом, потом вновь стало светло, и я с ужасом увидела, как оживают частично стертые веками черты каменного лица.

Зашевелились губы, открылись глаза, и воздух сотрясся от рокота: «Зачем разбудила меня, смертная?»

— Прими жертвой женскую жизнь, могучий Бог! — выкрикнула колдунья.

— Женщина… в ней мало силы, — недовольно проворчал Воин. — Дай в придачу ребенка!

— Нет!

Воин удивлен был не меньше, чем я.

— Почему? — спросил он.

— Я мщу тем, кто, отняв у меня отца, привел его к гибели — только им!

Мальчик должен жить.

— Так думаешь ты, а не я, — зло усмехнулся идол. — Сюда, щенок!

Рванулась я к сыну, бредущему к алтарю, — и заплакала, поняв, что и полшага не могу сделать.

— Много я слез видел, много! — довольным голосом произнес Воин. — Не так полезны, как кровь, но развлекают.

Светлана начала лихорадочно рыться в сумочке; заметив это, Воин расхохотался:

— Собираешься противиться? Нож разрешаю взять: когда пленникам горло перережешь, старайся, чтобы кровь на алтаре осталась, — тогда живой отпущу.

Побледнела Светлана. Вижу: пытается знак сотворить, — а руки вниз опускаются и нож из сумочки вытаскивают. Закричала она, меня по имени называя: ощутив исчезновение пут, побежала я к Славику, — и будто ледяной волной накрыло, в сосульку превращая.

— Хотите не только казни, но и мучений?! — прогремел Воин. — Идите все к алтарю!

— Вот и пришел последний час, — думаю, к алтарю приближаясь. — Что ж вы, предки мои и Хранители, отдали меня и сына варварскому идолу?! И ты, Дева, почему молчишь: ты не только грозной была, но и справедливой!

И тут словно молния в долину упала: засверкали глаза пробудившейся богини.

— Что происходит? — спросила Дева.

— Помоги нам, богиня, — взмолилась я. — Без вины погибаем!

— Вина всегда есть — вмешался Воин. — Даже в том, что ты по чужой земле ходишь!

— Помолчи! — осадила его Дева. — Эта земля давно не наша.

Бросив взгляд на Славика, Дева перевела его на Светлану, потом на меня, — и точно клинком душу раскроила.

— Понятно, — проговорила богиня. И, обращаясь к Светлане, спросила:

— За какую провинность ты ребенка и женщину своего рода привела на погибель?

— Я не хотела смерти ребенка, — негодующе произнесла Светлана. — По вине ее матери меня лишили отца и дома, а когда моя мать погибла, я, оказавшись в детдоме, поклялась отомстить за свое сиротство.

— Ты не там искала причину, — гневно сказала Дева. — Ты предала свой род, обрекая на гибель его представителей. И властью, дарованной мне землей и небом, я приговариваю тебя к смерти.

Светлана встрепенулась, вызывающе взглянула на богиню — и поникла головой. Я посмотрела на нее, свою несостоявшуюся младшую сестричку, и поняла, что не смирюсь с приговором богини.

— Она виновна, — обратилась я к Деве, — Но передо мной, а не перед Вами.

Прошу тебя: пощади ее!

— Почему?! — взор Девы сверлил мою душу. Воин, о котором все забыли, стушевался и замолк, — казалось, он боится Девы не меньше нас.

— Она — человек моего рода. И я не смогу жить спокойно, зная, что при мне и отчасти из-за меня погиб мой родственник.

— Что ж, это я понимаю, — задумчиво проговорила Дева. — Но приговор произнесен: ты можешь выкупить ее жизнь, только пожертвовав чем-то в своей судьбе.

— Чем?

— Посмотрим, что предложит Колодец смерти.

Взор Девы слился с моим: увиденное в ее глазах было настолько страшно, что у меня заболело сердце и затуманилось сознание.

— Ты осознала пророчество? — спросила богиня.

— Да, — прошептала я.

— Ты согласна?

Я бросила взгляд на стоявшую неподалеку Светлану, на приникшего ко мне сына, — и вздохнула:.

— Согласна!

— Да будет так! — Дева повела зрачками и темнота окутала долину. Что-то загрохотало, послышался стук катящихся камней.

— Бежим! — закричала я и, подхватив Славика на руки, помчалась к неясно видневшемуся в темноте выходу из долины. Рядом мелькнул силуэт: Светлана последовала моему примеру.

Добежав до конца долины, мы остановились. Темнота исчезла; спустившаяся сверху каменная лавина полностью засыпала таврское святилище.

— Прощай! — тихо произнесла Светлана, поворачивая в сторону. — Я была не права.

— Подожди! — остановила ее. — Как умерла Элина?

— Мы прятали у себя в подвале евреев: кто-то выдал, — помолчав, вымолвила Светлана. — Когда пришли фашисты, мать всю силу потратила на меня: чтобы невидимой сделать и от смерти спасти. А сама погибла.

— Это была отважная женщина: мир ее праху! — перекрестившись, сказала я.

— Спасибо! — кивнув мне, Светлана нырнула в кусты и исчезла: больше я с ней не встречалась.