Истории СССР (СИ)

Купить там можно было всё, что угодно. Моряки везли со всего белого света всякий хлам. Иногда попадались ценные вещи американского изготовления. Продать мы с Вовкой умудрялись все наши обноски, а покупали свежий товар. К середине дня, когда солнце пекло из самого зенита, а вещи на земле покрывались густым слоем одесской пыли, толкучка незаметно рассасывалась.

В это лето Вова поехал без меня к новым, случайно обретённым друзьям в Тбилиси, и вернулся окрылённым от счастья. Он взахлёб рассказывал о гостеприимстве грузинского министра транспорта и дорожного хозяйства, говорил о сделанных им заказах на антиквариат и мебель, сулившим вечное благоденствие. Просил помочь его сыночку Томазику поступить в институт и снять для него квартиру. О цене просил не думать. Денег для сына он не жалел.

Томазик приехал с другом Бадриком. Потом выяснилось, что приехал ещё Миша и Кусо из Кутаиси, Отарик, Гога и Самвел из Гори, Бажа и Вахтанг из Сухума, Алик из Батума. Помогали им здесь уже осевшие земляки — Отарик Хурцилава, санитар из Тбилиси, учившийся уже в Сангике. Вова обслуживал всех, боялся упустить клиентов.

После первой удачной сделки Вова позвал меня на ужин в Асторию. Платили горцы. Я сморщился, но пошёл. С Вовкой мы дружили пятнадцать лет, проводили в одной компании все праздники и выходные и терять связь, вот так сразу, не хотелось. «Зимний сад» в Астории был полон народом. Стол был накрыт в углу под пальмами, в самом блатном месте. Оттуда был прекрасный обзор и оркестр не гремел в уши. Томазик и Бадрик оказались типичными черноволосыми грузинами с кривыми носами, Алик блестел, как Казбек, лысиной, Миша и Кусо попроще и пониже. Я удивился, что стол был накрыт грузинскими яствами с пресловутыми шашлыками. И это в Астории, в отеле Интуриста! Грузины на правах гостей приглашали наших жён на танцы и жадно тискали их своими лапами. Смущало то, что нашим бабам это нравилось и они жеманно давали согласие абрекам на следующий танец. По своей детской наивности мы думали, что наши бабы хотят тихой семейной жизни, а они хотели напиться вина, обожраться шашлыками и натрахаться до потери пульса. А потом можно и с семьёй провести вечерок в театре, посмотреть высоконравственную пьесу А.П. Чехова или месьё Мольера. Такие потаённые желания прятались в головах наших комсомолок. А чему хорошему они могли научиться у большевистской жрицы свободной любви, полпреда СССР Шуры Коллонтай? Как ни странно, абреки это знали лучше нас.

Когда в ресторане появился Фека со своими братками, в воздухе запахло дракой. Ждать долго не пришлось. Оркестр, отложив свои репертуарные залитованные ноты, заиграл протяжное «Тбилисо».

Фека остановил эти безобразия в своей вотчине и тут же был приглашён Мишико на переговоры. Пошли в туалет. Народу набилось много. Без лишних слов абрек Мишико заехал Феке в нос и тот, обливаясь кровью, упал на колени. Никто больше не шевельнулся. Драка была окончена выразительной мизансценой. Главарь русских хулиганов в крови на коленях. Оркестр грохнул «лезгинку».

Володя ликовал. О таких друзьях он и мечтать не мог. Мне за Феку было больно. Мы с ним дрались часто, но часто и встречались на Невском, похлопывая друг друга по плечу. От абреков я ничего хорошего не ждал. Их гостеприимство мне было приятно только в Тбилиси и Гаграх. Вовка с Мишей, который работал в Горкоме коммунистической партии, устроили Томазика и Мишу в Педиатрический, а Бадрика в Холодильный институт, помогли им снять приличные квартирки в Веселом посёлке и одеться в модную одежду типа джинсы. Платили горцы щедро, насыщая шашлыками нашу изголодавшуюся питерскую интеллигенцию. Мешками грузины отсылали модное шмотьё в Тбилиси, а сюда организовали ответный поток бадяжного вина и коньяка в канистрах, цветы тюльпана, розы и хризантемы, траву киндзы, тархуна и конопли. Дэвушка, панюхай, как пахнэт.

Ближе к Новому году Вовка пригласил меня в их компанию. Они собирались в Таллин, в «Виру». Платили за всё грузины. Я наотрез отказался. Много лет мы ездили в Таллин своей компанией и в этом была какая-то магия. Нам казалось, что этот клад, это сказочное место принадлежит только нам и никому больше. Только мы знаем сюда потаённую дорогу, только нам принадлежит этот праздник. Таллин был для нас той отдушиной, где можно было почувствовать себя свободным человеком, вдохнуть в его кофейнях запах капиталистической роскоши. Вова это предал. Продал абрекам. Зато купил «Жигули».

Новый год я уже три года проводил в своём доме, со своей семьёй у камина и зависти к чужому счастью у меня не было. Ну разве только толику того рыбацкого чувства, которое возникает, кода на прикормленном тобою месте без устали таскает рыбу случайный прохожий и удивляется, что так зверски клюёт.