Истории Ворона

Алекс кивнул – он и правда время от времени брал в руки электрогитару – но исключительно, чтобы записать новый джингл для блога.

– Совершенно не желаю вас обидеть, но, при всем уважении, ваше легато звучит весьма по-ученически, – извиняющимся тоном вкрадчиво скрипел Хаим, все еще стоя у юноши за спиной. – Если желаете, я мог бы провести с вами пару уроков – абсолютно бесплатно разумеется, в качестве ответной услуги – то, что вы делаете сейчас, для меня крайне важно.

– А вы разбираетесь в игре на электрогитаре? – удивленно ответил Алекс.

Перед его глазами на секунду встала картинка, как его сосед, обряженный в лапсердак, скачет по сцене, запиливая гитарные соло перед бушующей толпой, и юноша невольно ухмыльнулся. Старик это заметил.

– Вы зря зубоскалите, молодой человек! Когда посвящаешь жизнь музыке, нельзя позволить себе ориентироваться только на дремучую классику. Я являюсь весьма горячим поклонником Симмонса и Кравитца, чтобы вы знали, – почти обиженно ответил герр Шимель.

– Простите, пожалуйста, ни в коем случае не хотел вас оскорбить. – Алекс примиряюще поднял руки, поворачиваясь к старику, но лицо того оставалось непроницаемым, храня на себе вечное выражение печальной мудрости.

– Я понимаю, что в это сложно поверить, – сосед наконец-то вышел из-за спины юноши и грузно угнездился в кресле напротив, – но когда-то эти руки выдавали весьма впечатляющие риффы.

Он вытянул перед собой увитые корнями вен и покрытые старческими пятнами кисти. Те дрожали, словно пожилого еврея бил электрический ток.

– Да, много этим теперь не наиграешь, – горько заметил он, поймав взгляд Алекса. – В моей жизни наступил, что называется, эндшпиль. Все, что мне остается, – это делиться накопленными мной знаниями и умениями с обществом.

Алекс же не мог оторвать взгляда от бледно-синих раздавленных червей у Хаима на запястье. Он увидел эту наколку в первый же день их знакомства, вскоре после переезда. Тогда из квартиры напротив раздался крик о помощи, и Алекс поспешил к соседу. Старик упал в ванной, вывихнул ногу и не мог выбраться. Видеоблогер хорошо помнил, как ужаснул его вид бледного тощего тела, покрытого старыми ожогами и вспухшими келоидными рубцами. И, разумеется, от глаз молодого человека не укрылось бледное клеймо чудовищного прошлого. Конечно, он кое-что читал и слышал о подобном, но наблюдать воочию, после стольких лет…

– Извините, Хаим, а эта татуировка – это то, о чем я думаю? – набрался юноша смелости и задал вопрос, который давно волновал его.

– Это? – сосед поднял руку и поднес поближе к лицу, подслеповато щурясь, точно видел эти цифры в первый раз, – Это, мальчик мой, печать скорби. Не бойтесь называть вещи своими именами. Это след Холокоста, метка прошедших через ад. Помните, как в Библии? «…И положит он всем малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам начертание на правую руку их…»

– Мне жаль, если я затронул болезненную для вас тему… – начал было оправдываться Алекс, но герр Шимель тут же замахал руками.

– Мальчик мой, все в порядке. После стольких лет… Если желаете, я могу рассказать вам, как это было.

– Очень, – парень не соврал. Клепать контент для школьников, рассуждать на популярные темы, перемежать речь шутками и картинками было, безусловно, просто и выгодно. Последний игровой стрим позволил собрать почти шестьдесят евро – тогда Алекс, весело повизгивая, прятался по углам виртуального дома от семейки Бейкеров. Но ему уже давно хотелось затронуть по-настоящему важную тему. История человека, прошедшего через концлагерь. Чем не идея для первого серьезного выпуска на канале Максималекса?

– Не могу сказать, что помню все в мельчайших подробностях, но постараюсь не упустить ничего важного. – Сосед как раз откинулся в кресле, когда с кухни раздался свист чайника.

– Александр, бубалэ, пожалеете ли вы мои старые ноги и принесете нам чаю? – заискивающе и по-стариковски жалобно спросил герр Шимель.

– Разумеется. Я сейчас. Вам черный?

– Без сахара, благодарю вас. Алекс?

– Да? – Молодой человек застыл в дверях, повернувшись к Хаиму. Тот, в застиранной белой ночнушке, длинноносый, большеухий и тощий, напоминал в полумраке кабинета какого-то сказочного гоблина, старого и немощного во времена, когда люди перестали верить в сказки.

– Вы ведь немец, да? Чистокровный?

– Баварец, – привычно уточнил молодой человек. Старик удовлетворенно покивал, словно клюя какие-то невидимые зерна, и Алекс отправился на кухню.

Выключив огонь под помятым эмалированным чайником в горошек, юноша принялся искать чашки. На кухне у соседа он ориентировался ничуть не хуже, чем у себя дома, и прекрасно знал, где что лежит. Чашки, как и ожидалось, обнаружились в шкафу, все разные, со сколами и трещинами, пыльные изнутри. Выбрав пару поновее, Алекс подошел к раковине и тщательно вымыл их водой и пальцами, не решившись притрагиваться к пованивающей плесенью губке в углу раковины, чью поверхность украшали ржавые разводы.