История Абулфейз-хана

Ибрагим-бий [аталык] тоже в этом году прибыл в Мианкаль. В этом же году в Мианкале умер Бек оглы. Ибрагим-бий, услышав об убийстве Фархад-бия, обрадовался. Но со смертью Бек оглы среди племени [Мианкаля] получился разлад. /123 б/ Вместе с тем, Нияз хаджи убежал в Шахрисябз. Абдулкарим в Кермине предпринял насильственные действия по отношению к [своим] врагам и хотя не грабил население, но меньшего, чем грабеж, тоже не было. Авез туксаба и Каплан ишик-ака-баши с братьями в 1135/1722 — 1723 г. — да благословит его Аллах и его потомство и да приветствует! — отправились в Шахрисябз и стали говорить Ибрагиму: «Пока мы не взыщем кровь Фархад-бия, враги ханских слуг, чего доброго, еще больше обнаглеют и тебе нужно быть с нами [в этом деле] заодно!» Он же, имея в виду отомстить за кровь детей, родственников и брата, присоединился к ним, и все вместе прибыли в Самарканд и устроили обдумывание и совещание [в отношении дальнейших действий]. Абдулкарим, который в ханском государстве из праха ничтожества достиг апогея почета, [теперь] послал из Кермине к этим лицам сказать: «Я тоже примыкаю к вам». И они все вместе [остановили свой выбор] на Раджаб-султане, который происходил из рода ургенчских царей. /124 а/ В свое время Абдулла-хан с заднею мыслью привел [из Ургенча] тамошних принцев и посадил их в Мианкале. Раджаб-султан был из города Чарбага, Самаркандского вилайета; его мать была из чарбагских ходжей и Ходжа-хан ходжа приходился ей дядей по матери. Он уехал в Шахрисябз, потому что в то время по распоряжению его величества хана /

124 б/ произошло избиение кенегесов, и бывшие на верху арка [причастные к ним] принцы были ослеплены; их было пятеро. [Раджаб-султану удалось избежать этого страшного увечья и] он бежал в Шахрисябз, где попал к Ибрагим-бию[159]. /43 а

/

Когда настал 1135/1722 — 1723 г., то группа злосчастных и неблагодарных людей, бывших на несчастье скитальцами в пустыне невежества и оцепеневших в безводной равнине заблуждения, вроде Ибрагим аталыка, сына Рустем аталык кенегеса, Нияз хаджи катагана, Каплан кипчака с братьями, Авез туксаба и многих других из подонков общества, объединившись в Самарканде, напоминавшем собою райский сад, 14-го раби ул-эввеля (23 декабря) названного года избрала ханом Раджаб-хана, [как упомянуто], притязавшего на принадлежность к принцам крови и на происхождение от хивинских ханов[160]. Они посадили его, как хана, на Серый камень[161], служивший местом сидения счастливых султанов и могущественных государей. Проведя по глазам стыда сурьмою бесстыдства и закрыв лицо размышления покровом нахальства, это кровожадное дерзкое сборище подняло его, по Чингизханову обычаю, на белом войлоке. /

43 б/ И, насильно приведя всех великих и благородных людей, простой народ и ученых того владения, вроде Падшах-ходжи ахрари[162], [вместе с ними] принесли [Раджаб-хану] поздравление с восшествием на престол, завершив [этим самым] столь отвратительное дело.

Да, дорогой мой! Обычай мира и положение неустойчивой небесной сферы таковы, что они выводят [на арену истории] пророков, как пузыри на поверхность волнующейся жидкости, чтобы быстро им [исчезнуть], и благородных людей, подобных царственным жемчужинам, чтобы бросить их в грязь, как это говорит поэт.

Стихи:

Время [и судьба] придают блеск безмозглым людям,[Как] море, выводящее пузыри на поверхность [своих] вод.