История Абулфейз-хана

Когда счастливое известие [о предположении возвести на ханский престол Абулфейза] достигло до всех эмиров, Худаяр-бий, Фархад-бий, Ходжа Кули-бий, Султан-бий и все эмиры, которые были в наличности, на той же ранней заре достигли утра свидания с его величеством ханом. Послали за Ма'сум аталыком, стали непрерывно бить в большой барабан, возвещая об избрании ханом Абулфейза, и кричали: «Счастье — государство Абулфейз-хана!» и обнадежили народ свежим известием [о новом] хане. Однако, когда в ту темную ночь в Бухаре распространилось известие об этом ужасном происшествии, каждый из эмиров и из прочих подданных, пораженный, вставал [с постели] и хлопал от радости в ладоши; многие же от огорчения ударяли себя по голове рукою сожаления. Тюря Кули кушбеги найман, которого его величество хан-мученик, обласкав, возвысил из праха ничтожества до зенита величия, /12 б/ предоставив ему должность кушбеги вместо уволенного Абдулла хаджи, который теперь спокойно завернул ноги власти в подол терпения и спокойно сидел, — этот Тюря Кули, услышав обо всем происшедшем, бежал [из Бухары], поспешив к хану в Пир-и Марза. Когда он достиг до августейшего местопребывания (букв. до августейшей урды), то известил дворцовую челядь[37], чтобы она, разбудив от сладкого сна его величество, сопутствуемого Луною, подняла бы его с постели покоя, ибо судьба проявляла к нему другое коварство и небо обнаружило великую беду. Дворцовые люди в ту же ночь передали это гаремным женщинам, и те, разбудив его величество, доложили ему, что ужасный мир и непостоянная судьба /13 а

/ подвинули на это [дело] группу негодяев. Последние проникли в августейший арк, убили Ходжу Балту и мехтера Шаф'и и заполнили и увенчали престол миродержавия драгоценными камнями и блеском существа Абулфейз-хана, а убежище халифского достоинства, [Убайдулла-хана], свергли с престола халифства и господства.

И тот вождь эпохи, государь мира, [Убайдулла-хан], со всею отвагою, которая была в нем, соизволил сказать следующее: «Как осмелились проникнуть в высокий арк эти скверные подонки общества и совершить столь гнусное дело?! Воробей если и залетает в гнездо орла, то он рискует попасть в когти смерти, если пичужка притязает стать фениксом, то от дуновения воздуха, образуемого взмахами его крыльев, она перестает существовать.

Стихи:

Если в гнездо орла полетит воробей,

То от когтей [орла], несущих страдание, он проститься со своего жизнью.Если он на [свое] несчастье направится к жилищу феникса, /13 б/То в вечер смерти он разлучится с своею жизнью.

Но [хан] не знал, что у дурно воспитанной и огорчающей судьбы есть такое положение, что она лютого льва низвергает в колодец хитростью лисицы и укусом мошки губит могучего слона. В это время до высочайшего слуха донеслись нестройные воинственные звуки большого царского барабана, [несшиеся] из города. Его величество хан, достоинством равный небесному своду, а запальчивостью — Солнцу, опоясался поясом энергии и успокоил обитательниц гарема, [сказав им]: «Не будьте робки, потому что мы тоже имеем группу лиц, которые уже много времени громко заявляли о благожелательном отношении [к нам] и звонко били в барабан самоотверженной преданности под этим пышным голубым [небесным] сводом. Надеемся на божественное милосердие, что завтра к могущественному [высочайшему нашему] порогу[38]/14 а/...

В этом происшествии эмиры, имевшие распрю с особою его величества, осведомившись о положении его, и всего менее желавшие его благополучия, окружили занимавшийся им чарбаг плотным кольцом, так что его величество никак не мог выбраться из этого заколдованного круга. Так что, куда бы он ни смотрел, всюду видел знаки его чародейства. После этого [ему не осталось] ни могилы, ни савана. Бог даст, мы опишем [дальнейшие] события.

Когда его величество, несчастный хан, увидел, что птицеловы рока раскинули [над ним] сеть со всех шести сторон[39] и отовсюду кричат душе, заключенной в тело: «Здесь разлука между нами!»[40] — он предоставил сердце сладкой смерти[41] и вкусил чашу ядоносного напитка горести. Рассыпающим перлы языком он воскликнул: «Друзья мои, мы связали уже сердце [наше] со смертью и покидаем все то, /14 б/ что привлекало нас в мире, [посему] мы утвердились в мысли надеть одежды путешествия из этого тленного мира во дворец вечности». И затем, обращаясь к самому себе, хан говорил —