История Библии. Где и как появились библейские тексты, зачем они были написаны и какую сыграли роль в мировой истории и культуре

Но Ориген обратился к аллегории не просто как к защитному приему: он пошел еще дальше и восхвалил ее как совершенный метод. Книга, которую требовалось толковать аллегорически, по статусу и авторитету была выше, нежели любое другое произведение, написанное в прямом, «земном» смысле. Мы находим эту идею в ответе Оригена языческому философу Цельсу, порицавшему христиан за то, что их священные тексты (оба Завета) недостойны ни одного бога, которого стоило бы почитать. Цельс указывает и на постыдные поступки гневного ветхозаветного бога, и на такие проблемы, как расхождения в Евангелиях: на протяжении поколений, вплоть до наших дней, авторы антихристианской направленности будут настойчиво указывать именно на это. В ответ Ориген не стал защищаться и даже не попытался ни опровергнуть обвинения, ни счесть их справедливыми — скорее, он утверждал, что в этом нужно видеть подсказки, указывающие на глубинные смыслы. И книга, в которой есть такие смыслы, занимает высочайшее положение — как, скажем, труды Гомера, которые в эллинистической культуре, по общему мнению, такое положение обрели. Так Ориген «завладевает высотой». Чем больше в Библии проблем, тем чаще она требует аллегорических толкований, а значит, тем она выше и благороднее.

Современному читателю подобный подход, вероятно, покажется несколько лукавым и даже циничным, но Ориген, по всей видимости, полностью в это верил. Проблемы в тексте — знак того, что в нем скрыто сокровище. Вот, скажем, показательный пример: разрешения и запреты на пищу, которые приведены в Книге Левит и во Второзаконии и все еще остаются основой для иудейских ритуальных практик. Ориген полагал, что эти запреты и разрешения нельзя воспринимать всерьез, в буквальном смысле — и, следовательно, они указывают на более глубокие истины, связанные с чистотой и святостью души. Читатель-иудей непременно сочтет, что здесь доводы Оригена неубедительны — и что философ не сумел увидеть, с какой нравственной серьезностью относятся евреи к предписаниям кашрута, и совершенно не увидел духовной ценности этих предписаний. (Филон довольствовался тем, что обнаружил аллегорические смыслы за буквой предписаний, но он явно противится мысли о том, что не следует соблюдать букву закона^{369}

.) Но к тому времени иудаизм и христианство поистине разошлись — и уже не понимали друг друга.

Принципы, на основе которых Ориген толковал Священное Писание, проявляются не только в его комментариях на те или иные тексты; кроме того, он первым из христианских авторов написал трактат, где рассуждал об интерпретации Библии: это четвертая книга его труда «О началах»^{370}. И он утверждает, что…