История большевиков в документах царской охранки

Проживали ученики во все время учения небольшими группами на частных квартирах, каковые оплачивались из средств школы секретарем «школьной» комиссии «Александровым» и позднее сменившим его «Давидсоном». Мелкие личные расходы школьников покрывались из особого аванса, находившегося на руках у вышеуказанного председателя и казначея президиума «Владимира».

Для изготовления ученикам школы пищи «школьной» комиссией была открыта в Лонжюмо в частной квартире (в том же доме, где находилась и школьная аудитория) особая столовая и нанята стряпуха «Катя», жена одного из рабочих эмигрантов. Вместе со школьниками столовались семьи Ленина и Зиновьева.

Исключение составляли лишь «Владимир» и «Степан», кои за отсутствием подходящих квартир должны были остановиться в гостинице и, по местным условиям, там же и столоваться. Вся без исключения переписка школьников с родными и знакомыми велась через «Надежду Константиновну», жену Ленина, тесно соприкасающуюся с ЦО и исполняющую как бы обязанности секретаря редакции. Письма «Надеждой Константиновной» пересылались в Бельгию и Германию и оттуда уже направлялись по назначению в Россию. Письма из России также направлялись в указанные выше местности, пересылались оттуда к ней и здесь уже распределялись между адресатами учениками. Имеются основания думать, что корреспонденция негласно просматривалась, и таким образом осуществлялся контроль за сношениями школьников.

Приметы «Надежды Константиновны»: около 36–38 лет от роду, выше среднего или даже высокого роста, худощавая, продолговатое бледное с морщинками лицо, темно-русая, интеллигентка, носит прическу и шляпу; детей не имеет; живет с мужем и старухой матерью в Лонжюмо.

Первоначально местные жители смотрели на учеников школы крайне подозрительно, предполагая в них, как должно думать, что-то вроде анархистов или вообще крупных террористического направления международных преступников. Когда же доктор школы Рапопорт переговорил по этому поводу с одним из социалистов, представителей палаты депутатов, и последний объяснил мэру Лонжюмо, что приезжие русские являются сельскими учителями и собираются, пользуясь вакационным временем, пополнить запасы своего довольно скудного образования, отношение обывателей Лонжюмо изменилось на более дружелюбное: были даже некоторые попытки сближения, кои особенного успеха не могли иметь из-за невозможности понимать друг друга.

Учение разнообразилось время от времени выпивкой, каковая устраивалась отчасти на «казенный» (партийный) счет, а иногда и на средства отдельных лекторов, как-то: Станислава Вольского, «Александрова» и т. д.

Общие групповые поездки устраивались всего лишь два раза: первый раз 14 июня в Париж, на национальный праздник, когда было израсходовано на выпивку до 150 франков, и второй раз в Версаль, когда руководителем явился экономный бундист Давидсон, разрешивший израсходовать на такую попойку всего лишь 60–70 франков. При расходовании партийных денег на личные потребности каждым из школьников в отдельности до известной степени еще соблюдалась экономия ввиду возможности истребования отчета в израсходованном, при тратах же целой группой особенно не стеснялись, так как «школьная» комиссия не рисковала в таких случаях требовать отчетов ввиду естественных опасений возможности коллективных протестов и недовольства.

17 сего августа чтение лекций было прекращено ввиду полного истощения всех имевшихся в распоряжении «школьной» комиссии средств, и ученикам школы предложено было разъезжаться по домам. На путевые расходы отъезжавших роздано было в среднем до 200 франков на человека.

В видах предупреждения провала школьников в пределах России, принципиально решено направить их для активной работы в подполье не по месту прежнего жительства, а в совершенно новые и для них незнакомые пункты.

Характеризуя итоги деятельности означенной школы, необходимо отметить, что благодаря недостаточности времени и крайне низкому развитию учеников лекторы лишены были возможности дать последним вполне законченную подготовку для предстоящей им ответственной работы «на местах».

В результате всего дело учения свелось к неосмысленному запоминанию слушателями школы отдельных отрывков из читанных им лекций, носивших в произношении своем форму и характер неоспоримых догм и совершенно не располагавших к критическому обследованию и разумно-сознательному их усвоению. Не успев приучиться к самостоятельной и продуктивной работе мышления, слушатели школы лишены возможности дальнейшего совершенствования своих умственных способностей и главным источником для разрешения всех могущих со временем явиться у них вопросов и сомнений считают краткие и несистематизированные записки по существу прочитанных лекций.

[Дело Аг. Отд. МОО № 3 за 1911 г.]

[Внутрипартийный переворот, произведенный Лениным, о котором подробно сообщал охранникам Бряндинский (см. с. 108–112), вызвал сильное брожение прежде всего в заграничных с. — д-ских кружках.