История частной жизни. Том 5. От I Мировой войны до конца XX века

«Все так быстро меняется», — говорят в народе. Беглый взгляд на три опроса позволит нам соотнести недавнюю историю ювенильного сожительства и новое значение этого термина. С октября 1975 года по июнь 1976-го по инициативе Луи Русселя проводился опрос среди 2765 человек в возрасте от восемнадцати до двадцати девяти лет. 38% опрошенных одобряли сожительство, а среди молодых, живущих вместе на момент проведения опроса, таких 86%*. 70% оценивают брак как «прямое давление общества». Для них отношения в паре—дело частное, а не общественное. 15% родителей не в курсе того, что их сын или дочь с кем-то живет, но 70% регулярно принимают молодую пару у себя. Четверти молодых пар родители помогают финансово, в то же время 8о% мужчин и 6о% женщин работают. Половина опрошенных имеет общие доходы. 6о% утверждают, что хотят вести жизнь, которая «скорее отличалась бы» от жизни родителей или «отличалась бы очень сильно»; 22% не испытывают никакой враждебности к родителям; 40% считают разногласия «реально существующими, но незначительными»; и лишь 25% настроены к родителям «очень враждебно». Половина опрошенных холостяков, живущих с родителями, «часто» или «очень часто» обсуждают с родителями «важные проблемы», мысли тех и других «обычно похожи», контроль со стороны родителей «слабый или отсутствует» для 75% из них. 30% опрошенных отрицают «совместное проживание», 45% говорят, что это их «не интересует». Данные опроса позволили Л. Русселю утверждать, что пара остается * Вероятно, оставшиеся 14%, проживая совместно, стыдились этого. — Примеч. ред.

фундаментальной ценностью, потому что такая жизнь спасает от одиночества. Таким образом, внебрачное сожительство молодежи только с виду является нарушением табу, потому что оно сохраняет важнейшие ценности жизни в паре: взаимное уважение, доверие и привязанность, секс же стоит на втором плане: лишь один из пяти заявил, что определяющим элементом любви является сексуальная гармония. Из-за' того, что парень или девушка сосредоточиваются на одном-единственном партнере, пресловутая сексуальная свобода парадоксальным образом сокращает период, который Руссель стыдливо называет «сексом без стабильности». «Как только этот немного смутный период юности проходит, все возвращается к традиционному порядку, — пишет он.—Да, молодежь ведет себя до свадьбы как никогда более „свободно“, но в конечном счете все заканчивается свадьбой <...>. Брак не ушел в небытие». Избегая стремительной женитьбы, молодежь предпочитает «пробный брак», на который в начале века возлагал большие надежды Леон Блюм.

Анкетирование, проведенное в мае —июне 1978 года по инициативе Катрин Гокальп среди 2730 человек в возрасте от 18 до 24 лет включительно, подтверждает выводы Русселя: 28% опрошенных живут с кем-то или жили раньше. Их больше среди детей высшего руководства или представителей свободных профессий (36%), меньше всего — среди детей сельскохозяйственных производителей (15%). Париж, как всегда, «впереди»: здесь сожительствуют 50% молодых людей против 14% в сельской местности. «Таким образом, речь идет не о некоем маргинальном феномене, но о стиле жизни, охватывающем все слои населения». Среди «сожительствующих» в два раза больше тех, кто полагает, что «общество следует изменить», чем конформистов (среди практикующих католиков состоят с кем-то во внебрачных отношениях всего ю%). В меньшей степени, чем социальный протест, сожительство выражает стремление молодых людей создать в дальнейшем счастливую семью, давая себе время для размышления: скорее оно является «репетицией» брака, чем отказом от него. В восьми случаях из десяти сожительство с будущим супругом было единственным опытом внебрачной совместной жизни. Процент сожительства коррелирует с семейной моделью родителей: если родительский опыт был неудачным и мама с папой расстались, их дети чаще «репетируют» брак (предостерегая себя таким образом от неудачи), чем дети благополучных супругов (44% против 26%).

«Победить на всех фронтах»...