История частной жизни. Том 5. От I Мировой войны до конца XX века

Сегодня «умирание» происходит в больничной атмосфере, при этом умирающий и ухаживающий за ним персонал вступают в сложный заговор. Немногочисленные французские исследования того, что Пьер Суде называет «переходным экзаменом», подтверждают выводы американцев. Врачи, медсестры и сиделки ведут себя так, как если бы больному суждено было выздороветь, а продолжение медицинских процедур имеет своей целью замаскировать неминуемость смерти. Все французские врачи, опрошенные в 1968 году, в отличие от своих американских собратьев, категорически отказывались сообщать в больнице о скорой смерти. Речь шла о том, чтобы защитить персонал и всю больничную среду и обеспечить безмятежность больного.

Два американца—врач Р.С. Дафф и социолог А. Б. Холлингс-хед, изучившие сорок смертей в больнице, подчеркивают молчаливое согласие, царящее между больными и теми, кто за ними ухаживает. Как сказал некий врач, «воспитанный человек все понимает без слов». Это «общая симуляция»⁴²

. Д. Крейн утверждает, что медсестры абсолютно неосознанно медленнее отзываются на вызовы умирающих, чем прочих больных (The Dying Patient. N.Y., 1970). Молчащий пациент невыносим для тех, кто за ним ухаживает, и они отвечают на это собственным молчанием. Американское исследование показало, что если в больницу поступают два человека в одном и том же физическом состоянии, один из них может считаться безнадежным, а другой излечимым—это зависит от возраста (для старика прогноз безусловной смерти может быть сделан еще до прихода врача) и от социального положения. Алкоголик, наркоман, проститутка, бездомный (клошар) получают диагноз «смерть при поступлении в больницу», «вероятность для кого-то считаться умирающим или умершим в какой-то мере зависит от его места в социальной структуре»,—утверждает Клодин Херцлих. Если человек стар, беден, одинок, короче говоря, если он представляет собой целый набор проблем, у него нет шансов стать «медицинским кейсом», каким бы стал человек именитый, лечению каковых врачи любят посвящать научные публикации. Если ситуация с медицинской и социальной точки зрения банальна, смерть больного впишется в серийное производство, которое предстоит рационализировать. Изощренный и неумолимый механизм социального неравенства присутствует в жизни человека до самой последней его минуты. Смерть «человека без свойств», «включенная в организационные цепи и исключенная в качестве индивидуального, личного опыта, отмеренного особым ритмом,—ее время, место и значение зависят от рациональности бюрократической организации. Она теперь—лишь подпорка в работе, проводимой в связи с ней» (К. Херцлих). Представляется, что благодаря этому бюрократическому растворению смерти происходит ее вытеснение из сознания. В то же время не стоит обвинять во всем врачей. «Не врачи индифферентны, а общество в целом не любит смерть; но в этот скорбный час врач оказывается представителем общества, и все претензии, жалобы и нарекания поступают именно в его адрес»⁴*.

Эвтаназия