История ересей

Не смущаясь этим, клир продолжал считать проповедь лионских бедняков незаконной, потому что они не были «посланы» ни Богом, ни людьми и «проповедовать верующим слово Божие дозволено им не было». Вальденсы еще могли спорить с этим, ссылаясь на завет Христа, но факта запрещения им проповедовать опровергнуть они не могли. Клир указывал самозванцам, что они не исполняют запрещения самого папы, что они ослушались голоса главы церкви и этим заслужили свое отлучение. Вальденсам оставалось прибегнуть к тому ответу, который уже дал Вальд лионскому епископу: «Magis obediendum est Deo, quam hominibus»^{121}

. Прелаты и сам папа — те же люди; и, если их обвиняют в неповиновении им, выход ясен: «Non est obediendum summo pontifïci aliisve praelatis»

^{122}

. «Если следует повиноваться человеку, ему должно повиноваться ради Бога, а не ради человека, и, таким образом, должно повиноваться одному Богу. А если человек повинуется человеку в том, в чем не следует повиноваться, он грешит, так как не повинуется в этом Богу». Вальденсы приближаются к отрицанию всякого подчинения церкви. К таким утверждениям вальденсы были приведены непримиримостью своего идеала с требованиями церкви, необходимостью отстаивать то, что они считали своим правом, и диалектикой своих противников. Положение дел, созданное отлучением, должно было привести к этому леонистов помимо их собственного желания, как бы ни цеплялись они за церковь и правоверие, как бы ни мало поддавались естественному раздражению и радикализму, возрастающему от преследований и необходимости постоянно прибегать к единственному их верному защитнику Евангелию. Лионские бедняки отступали медленно, шаг за шагом. Не всегда отрицание прелатов выражается столь категорически, как в вышеприведенных текстах: иногда делается исключение в пользу «хороших» с точки зрения евангельских требований клириков. «Может быть, некоторые еретики скажут, что следует повиноваться хорошим прелатам, которые являются викариями апостолов жизнью и служением; а не тем, которые не ведут апостольской жизни и не исполняют апостольского служения, ибо это торгаши, а не пастыри». Но из подобных смягченных положений вытекает, что объективному отделению от церкви начинает сопутствовать субъективное: из гонимых вальденсы превращаются в нападающих, прежнее пассивное сопротивление сменяется активной борьбой. Католические писатели обвиняют лионских бедняков в гордыне. Они называют гордыней возрастающее самосознание еретиков, сознающих, что они живут по Евангелию, ничем не отличаясь от апостолов. А когда приходится для отстаивания своих прав указывать на свою жизнь и ею оправдывать свои действия, естественно сопоставление себя с клириками, погрязшими в мирских делах. Если апостолы имеют право быть служителями евангельского слова и Христа, значит, тот, кто живет вопреки Евангелию, этим правом не обладает. Так открывается путь к критике прелатов, и чем дальше идти по нему, чем больше отымать праву клира, тем настоятельнее потребность поставить кого-нибудь на их место; исходное положение всей критики — апостольский критерий — уже подсказывает кого. Так углубление в Священное Писание и вызванная отчасти им, отчасти другими причинами полемика с клиром сплетаются друг с другом и, поддерживая и развивая друг друга, творят вальденскую доктрину.

Вальденсы призывали мирян к покаянию, наставляли их и в христианской, хотя и не апостольской жизни. Это создавало между ними и их credentes связь, подобную связи духовного отца со своими духовными детьми и укрепленную разрывом с церковью. С другой стороны, положение credentes исключало возможность исповеди у католических священников, а критическое отношение к клиру приводило к отрицанию за них власти вязать и разрешать. Эта власть «дана только хранящим учение и жизнь апостолов». «Нет необходимости человеку исповедовать свои грехи священнику, когда перед ним мирянин, коему он может исповедовать их». Ведь и в самом таинстве грех отпускается Богом, когда он видит угрызения совести грешника, выражающиеся в желании исповедать свои грехи. Что же остается священнику? Нечего и говорить о бесполезности всякого рода общих (массовых) отпущений грехов.