История гражданской войны в СССР. Том 2 [Великая пролетарская революция (октябрь - ноябрь 1917 года)]

«От имени армий фронта мы требуем немедленного прекращения насильственных большевистских действий, отказа от вооружённого захвата власти, безусловного подчинения действующему в полном согласии с полномочными органами демократии Временному правительству, единственно могущему довести страну до Учредительного Собрания — хозяина земли русской. Действующая армия силой поддержит это требование.

Начальник штаба верховного главнокомандующего — Духонин.

Помощник начальника штаба верховного главнокомандующего — Вырубов.

Временно исполняющий должность верховного комиссара при Ставке подполковник — Коналевский.

Председатель армейского комитета — Перекрестов»[499].

Кроме угроз ничего реального в телеграмме не было. Правда, Духонина поддержал своим авторитетом соглашательский армейский комитет.

Вслед за этим главнокомандующий Западного фронта генерал Балуев срочно телеграфировал Рудневу:

«На помощь против большевиков в Москву двигается кавалерия. Испрашиваю разрешения Ставки выслать артиллерию»[500].

Балуев в тот же день сообщил Духонину, что положение в Москве тяжёлое, своими силами не надеются побороть выступление большевиков, очень просят прислать войска и, главное, артиллерию.

Духонину стало ясно, что положение становится угрожающим. Он изменил маршруты частей, двигавшихся в Тулу, Брянск, Орел, добавил артиллерию и всё послал в Москву.

Днём 27 октября прибыла, наконец, телеграмма Рябцеву, в копии Рудневу:

«Для подавления большевистского движения Ставкой посылается в ваше распоряжение гвардейская бригада с артиллерией с Юго-западного фронта — начнет прибывать в Москву 30 октября — и с Западного фронта — артиллерия с прикрытием. Необходимо, чтобы части до прибытия в Москву были встречены вашими делегатами. Необходимы решительные действия совокупными силами для полного подавления мятежников, поднявших, смуту в сердце России.

Начальник штаба верховного главнокомандующего — Духонин»[501].

Рябцев понял, что времени терять нельзя. Большевики всё усиливались. Артиллерия с Западного фронта, если ей не помешают, — об этом пока ещё не думал и, — должна прибыть не позже 28 октября. К тому же штаб округа надеялся, что переговоры и разлагающая работа эсеро-меньшевиков внесли неустойчивость в ряды революционных войск.

Рябцев резко изменил позицию. Ещё вчера он соглашался договориться о вооружении рабочих. Под этим предлогом он добился вывода из Кремля большевистской роты 193-го запасного пехотного полка. Потом он категорически потребовал вывода из Кремля и большевистски настроенного 56-го пехотного запасного полка. 27 октября все переговоры велись вокруг вопроса о замене солдат юнкерами. Сейчас, в 7 часов вечера, 27 октября, Рябцев оборвал переговоры с представителями Военно-революционного комитета и предъявил ультиматум о сдаче Кремля, роспуске и предании суду Военно-революционного комитета. Срок ультиматума — пятнадцать минут.

Ультиматум подействовал, как ушат холодной воды. Надежды на мирный исход конфликта исчезли, как дым. Военно-революционный комитет убедился, что Рябцев явно тянул с переговорами, чтобы выиграть время. Ультиматум отвергли. Немедленно стали приводить в действие все меры, намеченные на случай вооружённой борьбы. Районным комиссарам города Москвы разослали приказ быть в полной боевой готовности. Немедленно выслать к Совету отряды.

Воинским частям разослали телефонограмму с требованием выполнять только распоряжения Военно-революционного комитета.

Для зашиты Совета Военно-революционный комитет вызвал из Замоскворечья отряд «двинцев».

«Двинцами» в Москве называли солдат Западного фронта, главным образом из V армии. Они были арестованы в разных частях на фронте по обвинению в большевистской агитации и посажены в тюрьму города Двинска, — отсюда их название. Позже их перевели в Москву, в Бутырскую тюрьму. Среди «двинцев» было много членов ротных и полковых комитетов.

«Двинцы» долго сидели без суда, даже без конкретных обвинений. 200 заключённых «двинцев» объявили голодовку, требуя немедленного разбора их дела. Военно-судебные власти находились в большом затруднении и заявили, что документы по делам арестованных «двинцев» якобы утеряны. Большевики подняли кампанию за освобождение арестованных. Солдаты московского гарнизона дружно требовали выпустить «двинцев».

В Московский Совет и Военное бюро приходили делегации с резолюциями. Солдаты не только требовали освобождения «двинцев», но упрекали Совет в медлительности и нерешительности. «Довольно слов, пора перейти к делу», — требовали солдаты, выражая свою готовность к борьбе.

По требованию московской организации большевиков и настоянию большевистской фракции Московского Совета «двинцы» во второй половине сентября были освобождены из Бутырской тюрьмы. Всех их было около 860 человек, однако 22 сентября удалось добиться освобождения только 593 человек. Остальные были освобождены уже в дни октябрьских боёв.