Читаем История греческой литературы Том II полностью

В древности сочинениями Феопомпа, так же как и сочинениями Эфора, много пользовались, они служили тогда главными историческими источниками и принадлежали к наиболее читаемым книгам.

12. СРАВНЕНИЕ СТИЛЯ СОЧИНЕНИИ ЭФОРА И ФЕОПОМПА

По общему тону произведения Эфора и Феопомпа резко отличались друг от друга. Эфор, занятый событиями прошлого времени, везде является разумным и спокойным повествователем; несмотря на все усилия, он небольшой мастер слога; его слог древние критики характеризуют как небрежный и вялый.

У Феопомпа, в противоположность Эфору, древние отмечают живость в изображении характеров; по видимому, и в стиле он гораздо более приближался к манере Исократа, охотно вплетал в свой рассказ размышления, делал много эпизодических отступлений и в общем был более склонен к украшению рассказа риторическими фигурами и поэтическими прикрасами. Стиль его патетичен и цветист.

Каково бы ни было различие в стиле обоих историков (о котором нам трудно составить собственное мнение), однако в их сочинениях есть много такого, что позволяет сопоставлять их друг с другом и причислять к одной школе.

Их общими чертами являются следующие:

1) понимание задачи историка как писателя, который имеет право представлять события до известной степени произвольно.

2) В соответствии с таким пониманием задачи историка, особое внимание уделялось внешней отделке произведения, обработке речей действующих лиц; вообще в исторические сочинения вносились правила эпидейктического красноречия, которые были разработаны по преимуществу Исократом. Но в этой риторической окраске произведений историков школы Исократа нового было меньше, чем обыкновенно думают.

Фукидид тоже находился под непосредственным влиянием риторики своего времени, в отношении стиля у него также заметна некоторая искусственность. Но у Фукидида эти риторические приемы нигде не получают преобладающего значения; они являются только своеобразным оформлением его глубокой мысли. Особенно они чувствуются в таких местах его сочинения, на которые он по каким-либо причинам желает обратить особое внимание читателя. Наконец, не следует забывать, что усиленная работа Фукидида над формой является лишь результатом его желания рельефнее выразить свою мысль, в то время как в школе Исократа риторические приемы применялись одинаково во всех частях повествования, иногда скудных мыслью и незначительных по содержанию. Такое неуместное применение риторики историками школы Исократа производит впечатление чего-то деланного и вымученного. Однообразие этого способа выражения, по видимому, чувствовали даже и сами авторы, но выйти из усвоенных ими рамок риторики они не умели.

13. ПРОИЗВЕДЕНИЯ ИСТОРИКОВ IV ВЕКА ДО Н. Э., НЕ ПРИНАДЛЕЖАВШИХ К РИТОРИЧЕСКОМУ НАПРАВЛЕНИЮ

Историков школы Исократа недолго ценили в Греции. Даже среди их современников, как кажется, гораздо больше сочувствия приобрело то направление, которое поставило своей главной задачей точное исследование фактов и, строго хронологически располагая материал в своих трудах, заботилось лишь о возможно простой и ясной передаче мыслей. Правда, и темы этих историков менее притязательны: это по большей части этюды по истории отдельных городских общин или небольшие биографические очерки того или другого деятеля. Но, очевидно, самый выбор таких тем был результатом известного недовольства обширными задачами, которые ставила перед собой школа Исократа, и сознания, что общим построениям должна предшествовать добросовестная обработка деталей.

Это антикварное направление сложилось до Аристотеля; начало его было положено трудами той группы историков, которые называются "аттидографами" (т. е. историками Аттики) вследствие особого интереса, проявляемого ими к изучению истории Афин. Такой же антикварный характер имели и работы перипатетической школы Аристотеля, который занимался исследованием государственного строя различных греческих общин и общин других народов [134].

14. АТТИДЫ

"Аттидами" называются летописи или хроники Аттики. В основе их лежат списки архонтов, к которым присоединялись записи или заметки о важнейших происшествиях и природных явлениях.

Аттиды касались хронологии и топографии, политической и литературной истории, в особенности же истории государственных учреждений. Они отличались стремлением к точной хронологии (датой служило обыкновенно имя архонта-эпонима). Встречались в них нередко цитаты из постановлений и законов. Многие известия восходили, очевидно, к древним записям, современным упоминаемым в этих летописях событиям. В аттидах преобладал историко-антикварный элемент.

Древнейшим аттидографом был еще Гелланик, который причисляется к логографам[135].

От сочинений аттидографов сохранились только фрагменты, собранные в FHG, т. I; некоторые аттидографы известны нам лишь по именам.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде
Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Сборник исследований, подготовленных на архивных материалах, посвящен описанию истории ряда институций культуры Ленинграда и прежде всего ее завершения в эпоху, традиционно именуемую «великим переломом» от нэпа к сталинизму (конец 1920-х — первая половина 1930-х годов). Это Институт истории искусств (Зубовский), кооперативное издательство «Время», секция переводчиков при Ленинградском отделении Союза писателей, а также журнал «Литературная учеба». Эволюция и конец институций культуры представлены как судьбы отдельных лиц, поколений, социальных групп, как эволюция их речи. Исследовательская оптика, объединяющая представленные в сборнике статьи, настроена на микромасштаб, интерес к фигурам второго и третьего плана, к риторике и прагматике архивных документов, в том числе официальных, к подробной, вплоть до подневной, реконструкции событий.

Валерий Юрьевич Вьюгин , Ксения Андреевна Кумпан , Мария Эммануиловна Маликова , Татьяна Алексеевна Кукушкина

Литературоведение
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука