История греческой литературы Том III

Остается сказать несколько слов об использовании мифологического материала. Мифы приводятся в очень большом количестве и преимущественно тоже с морализирующей целью. Таков миф о происхождении цветка мяты, в который была превращена девушка, спасавшаяся от преследований отца. Наиболее интересен длинный этиологически-религиозный миф о происхождении пантер, в которых были якобы превращены Дионисом менады по их собственной просьбе, так как они хотели отомстить Пенфею, не желавшему признать их бога; автор подчеркивает, что уже нельзя верить в рассказы поэтов об убийцах-матерях (IV, 316-319). Очевидно, в гуманную эпоху II в. рассказ о матери, убившей родного сына, о растерзании Пенфея Агавой и ее сестрами был заменен в культе Вакха более приемлемым рассказом о растерзавших его пантерах. Культ Вакха, в это время очень мощный и все усиливавшийся, по-видимому, стремился принять более гуманные формы и очищал свои мифы от древних ужасов. Если сопоставить конец этого нового мифа с запрещением Артемиды петь о Дионисе и Сабазии, то это вносит интересную черту в религиозную историю II в., уставшего от жестокостей и стремившегося к несколько сентиментальной добродетели и морали. Таким образом, и в поэмах, как будто по своей теме далеких от всякой конкретной исторической обстановки, она с необходимостью все же отражается в совершенно ясных чертах.

4. КВИНТ СМИРНСКИЙ

Относительно Квинта Смирнского не только не имеется надежных биографических данных (кроме нескольких стихов в поэме, о которых речь будет ниже), но даже эпоха, в которую он жил, точно неизвестна. Те доводы, на основании которых его обычно относят к середине IV в., нельзя признать абсолютно убедительными: а именно, считают, что он безусловно жил раньше Нонна, так как в его поэме нет тех метрических нововведений, которые характерны для поэмы Нонна. Однако Квинт мог сознательно избегать этих нововведений и намеренно строить свой стих по гомеровскому образцу; кроме того, он мог быть даже и вовсе незнаком с поэмой Нонна; литературные течения IV-V вв. настолько мало известны, что мы не в состоянии судить о распространенности того или другого произведения, тем более что Нонн — житель Египта, а Квинт называет себя уроженцем Смирны и обнаруживает во всей поэме близкое знакомство с географией Малой Азии.

О происхождении и общественном положении Квинта он сам сообщает следующее:

Музы, ведь вы в мои мысли вложили мне всю эту песнюВ дни, когда щеки мои даже пухом еще не покрылись,

Пас я в ту пору овец на лугах недалеко от Смирны;Если же взять расстоянье, в каком человеческий голосСлышен, то будет до Герма их три; там же храм Артемиды,

Сад есть рядом привольный и холм, не высокий, не низкий.(XII, 308-313)[250]

Если бы Квинт назвал своей профессией любую другую, то не было бы основания сомневаться в его свидетельстве; но маскировка поэта под пастуха, которого Музы научили песням, имела в это время уже более чем тысячелетнюю давность, если считать с Гесиода [251]

и семисотлетнюю даже с тех пор, когда Феокритом и его последователями был установлен канон буколического произведения [252].

Вопрос об источниках поэмы "Послегомеровские события" сложен. По содержанию она примыкает и к киклическим поэмам и к трагедиям. Песни I-V излагают содержание "Эфиопики" (вступление в бой и смерть предводительницы амазонок Пентесилеи и царя эфиопов Мемнона, пришедших на помощь к троянцам, смерть Ахилла и спор об оружии); песни VI-VIII примыкают к "Малой Илиаде"; центральной фигурой в них является Эврипид; песни IX-X излагают историю Филоктета близко к трагедии Софокла; в V песни эпизод безумия и самоубийства Аякса тоже не отступает от трактовки его у Софокла. Последние песни, XI-XIV, соприкасаются, хотя и не очень тесно, со II песнью "Энеиды", повествующей о гибели Трои.

Как и в вопросе о биографии Квинта, мнения исследователей по вопросу о греческих источниках поэмы сильно расходятся. Нет также единого мнения относительно знакомства Квинта с латинскими источниками, особенно с "Энеидой".