История греческой литературы Том III

Религиозный характер поэмы довольно ясно проступает сквозь традиционное повествование. Темой введения является космогония, перечисляются разнообразные мифы, причем первым божеством и началом всего, согласно учению орфиков, является Эрот, величаемый "двуприродным, огнеликим, грозным" (ст. 14). Отражен и религиозный синкретизм эпохи: в мифе о рождении Зевса упоминаются и Кибела и Осирис. При состязании Орфея с Хироном Хирон поет о битве кентавров с лапифами, а Орфей опять поет космогоническую песнь, которую слушают птицы, звери и деревья. Аргонавты, как и в поэме Аполлония, неоднократно приносят жертвы; новым является то, что в Кизике жертву приносят Рее, т. е. Матери богов, иначе — Кибеле. Само путешествие аргонавтов рассказано неоригинально и сухо. Все происшествия в Колхиде до похищения руна сжаты в 40 стихах, что вполне понятно, так как не Медея является главным действующим лицом — не она помогает похитить руно. Образы Ясона и Медеи лишены каких бы то ни было характерных психологических черт; обе оригинальные разработки мифа об аргонавтах — у Аполлония Родосского и Валерия Флакка — не оставили никакого следа на орфической поэме. Брак Ясона и Медеи совершается, как и в поэме Аполлония, в стране феаков, спешно, по желанию Ареты, так как Медея, если она еще не вышла замуж, должна быть возвращена отцу, но брак происходит не в пещере, а на корабле, в палатке из шкур, натянутых на копья. Перечисление стран, которые аргонавты посещают на обратном пути, иное, чем у Аполлония: они заезжают далеко на север, к Гипербореям и Каспиям, видят врата Аида, страшный остров Иерниду (может быть, Британию?), доезжают до Тартеса и столпов Геркулеса и возвращаются мимо Сицилии в Грецию, не попадая в Африку и Сирты (как в поэме Аполлония). Таким образом, эта поздняя поэма сохраняет древнее представление о возможности проехать, поднявшись по Истру-Дунаю (а, скорее даже, в этой поэме, по Дону или Днепру) в Средиземное море через Рону; в IV в. н. э. едва ли кто-нибудь мог верить в эту возможность. Это было уже волшебной сказкой, которой описание северных местностей должно было придать мистический и мрачный колорит.

Именно этот особый колорит является характерной чертой орфической "Аргонавтики". Участники похода, начатого по велению роковой судьбы, постоянно чувствуют гнет этой судьбы и ее угрозы. Наиболее сосредоточено это настроение в описании рощи змея; подробно и в то же время сказочно-туманно описан этот заколдованный сад; поэту удалось передать здесь впечатление, какое остается от страшного сна; даже растения, упоминающиеся здесь, не только обычные греческие лавры и кипарисы; здесь растет мандрагора — сонное дерево Индии — и ароматный кардамон; даже в этой мелочи сказывается желание поэта сгустить фантастическую окраску поэмы. В таких же трагических тонах изображена с самого начала судьба Медеи: перед приездом аргонавтов Аэт видит вещий сон, что на грудь Медеи упала пылающая звезда и увлекла ее в Фасис; не раз на протяжении поэмы Медея названа "злосчастной", ее брак — "злополучным".

В разработку древнего мифа об аргонавтах каждая эпоха вносила свои особенности: между светлым героем Ясоном и священной пророчицей Медеей в оде Пиндара, равнодушным, робким и сухим Ясоном и сентиментально-влюбленной Медеей в поэме Аполлония, предприимчивым завоевателем Ясоном и гордой, вспыльчивой Медеей у Валерия Флакка и обреченной, покорной судьбе влюбленной четой в поэме орфиков такое же глубокое различие, как между эпохами, породившими их. На этих, столь различных разработках одной и той же традиционной темы ясно видно, насколько мировоззрение эпохи отражается на вековых мифологических образах.