Граница Индии с мусульманами начала постепенно обретать постоянные очертания. Она проходила по Инду, шла через Синд, который теперь находится в Пакистане, к Кабулу в нынешнем Афганистане. На протяжении трех столетий она оставалась почти неизменной. Каннодж и приграничные индийские княжества находились, подобно Константинополю, под постоянной угрозой захвата со стороны соседей, которые высоко ставили свою веру и хорошо умели воевать. Но никому не дано остаться непобедимым. Угроза, растянувшаяся на века, казалась менее опасной. Мнилось, что можно отбиться, что можно мирно жить рядом. В XIII веке Индия, хотя и раздробленная политически, наконец признала господство мусульман, но к тому времени ее структура управления стала более гибкой, чем хрупкие династические древа VIII века. Но и захватчики к тому времени, когда они утвердили свою власть над Дели, хотя и не растеряли нетерпимости к язычеству, но уже перестали тешить себя иллюзиями всеобщего обращения индусов и больше думали об Индии как о богатом земельном наделе.
Возможно, среди арабского войска, впервые вступившего в 663 году на индийскую землю через Боланский проход (возле Кветты в Белуджистане), было немало седобородых фанатиков, которые еще молились с самим Пророком. Боланский проход открывал удобный доступ из южного Афганистана в долины, тянувшиеся до самого Инда. Дальше на юг, в низинном Синде, до масштабного вторжения арабы устраивали отдельные набеги, приплывая на кораблях — многие привлекательные для грабежа места располагались у воды. Фактически первыми мусульманами, за 20 лет до этого прибывшими к индийским берегам, были новообращенные арабские купцы, торговавшие в портах западного побережья. Это происходило в портовых городах династии Майтрака в Саураштре, династии Чера в Керале и даже в городах ланкийских царей. К середине VII века в большинстве из этих городов уже имелись значительные мусульманские общины. Не вызывая вражды со стороны привычного ко всему местного населения, пришельцы продавали в Индии арабских лошадей, а покупали пряности. Торговля процветала, число чужаков росло. Этот торговый путь арабы прибрали к рукам — побережье Синда стало регионом особой важности. А до этого бухточки в устьях рек служили прибежищем для местных племен — прирожденных пиратов.
Непонятно, почему арабы не воспользовались побережьем Синда как плацдармом для вторжения в Индию. В VIII веке эта мысль была очевидна, хотя в VII столетии для арабских набегов более предпочтительной оказалась уже знакомая дорога через Кабул и Хайберский перевал. С другой стороны, Синд как морская гавань терял свою перспективность, потому что продвижение на восток вскоре уперлось бы в Тар (Великую Индийскую пустыню), где сейчас проходит индо-пакистанская граница. Даже история за тысячу лет накопила очень мало сведений об этих местах с тех пор, как Александр Македонский прошел мимо на кораблях, возвращаясь домой. Понятно, что к тому времени она была арианизирована, поскольку Александру оказывали сопротивление и на его пути встречались поселения брахманов.
Впоследствии в Синде распространился и, кажется, вышел даже на лидирующие позиции буддизм. Сюаньцзан, который путешествовал в этих краях всего за 20 лет до вторжения арабов, нашел бесчисленные ступы, среди них, возможно, и Мохенджо-Даро, который спустя 13 веков впервые пробудил у археологов интерес к хараппской цивилизации. Китайский паломник обнаружил также несколько сотен сангх, в которых обитали около 10 000 монахов. Интересно, что буддисты хинаяны, которых китайский махаянист всем сердцем отвергал, представлялись ему изнеженными, капризными и скандальными. Но народ в целом он описал как закаленный и порывистый, а их царство — одно из государств конфедерации Харша — как известное своими урожаями зерновых, скотоводством и экспортом соли{128}
.К сожалению, Сюаньцзан, писавший настолько правдиво, насколько это возможно для чужеземца, не упомянул о политической ситуации, разве что обмолвился, что некий царь Синда принадлежал к касте шудр. К тому же он был «честным и откровенным»; неудивительно, что при таких характеристиках он «склонялся к закону Будды». Предположительно, этот монарх принадлежал к династии Раи и, вероятно, был в этой династии последним. Согласно мусульманским летописям, в 640 году трон династии Раи захватил брахман по имени Чач. Мусульманские историки очень высоко оценили Чача, хотя тот и был неверным. В «Чач-намэ», исламской истории Синда, написанной в XIII веке, но отражающей события прошлого, рассказывается, как он установил границы своих владений.