История Индии

От этого царства не сохранилось никаких записей, но можно предположить, что мусульманские историки упоминали его для обозначения границы владений Чача и местных дигвиджаев, дальше которой «завоеватели четырех сторон света» не прошли. Историки пишут, что на севере Чач дошел до Кашмира. Даже если это означает не Кашмирскую долину а просто территорию, которая тянулась тогда до самых равнин Пенджаба, брахман наверняка дошел до подножий Гималаев, потому что там была посажена чинара (платан) и деодар (гималайский кедр), отмечавшие границу. Такие деревья растут в горах. На западе Чач заявил права на Макран — прибрежный район Белуджистана, где посадил пальмы, а на юге добрался до устья Инда. Владениям Чача не хватало только Гандхары на северо-западе, чтобы занять всю территорию современного Пакистана. Как настоящий дигвиджая, он не завершил свои завоевания лишь из-за того, что восточная часть мандалы утопает в песках пустыни Тар^{129}.

Зато именно Чач (или его наместник в провинции Синд) смог отбить нападение арабов через Боланский проход в 663 году. Больше нападений не было, и в 674 году, после славного правления, Чач «умер и отправился в ад» согласно записям правоверных мусульманских историков. На престол взошел его сын Дахир, который в 708 году встретил следующее, гораздо более решительное нападение арабов.

На этот раз причиной беды стало пиратство. Корабль, перевозивший женщин и детей погибших на Шри-Ланке купцов, попал в засаду у порта Дебал (возле современного Карачи). Его захватили ужасные меды — пираты. Жен и детей больных и погибших купцов царь Шри-Ланки передавал аль-Хаджаджу ибн Юсуфу, наместнику халифа в Ираке и всей восточной части империи. Произошел международный конфликт, вроде того, что случился в Аравийском море в конце XVIII века. Аль-Хаджадж потребовал, чтобы Дахир обеспечил освобождение пленных. Однако Дахир не мог этого сделать, даже если бы хотел. Он ответил: «Женщин захватили пираты, а над ними я не властен»^{130}

. Недовольный таким ответом, аль-Хаджадж послал к Дебалу боевые корабли. Они были разбиты, командующий погиб. Вторую эскадру ожидала та же участь. Неясно, сыграл ли Дахир в этих сражениях активную роль, но он ничего не сделал, чтобы осадить своих подданных, и аль-Хаджадж возложил ответственность на него. В 708 году ситуация разрешилась.

Командующим войсками халифата назначили Мухаммада ибн Касима — кузена аль-Хаджаджа и способного полководца. Его снабдили машинами для осады города и 6000 отборных сирийских солдат. Ничего не забыли — согласно одному из летописцев, Ибн Касим получил все, что просил, вплоть до ниток и иголок. Может, это просто фигура речи, но такой подход к сборам говорит о значительности похода и личности предводителя.

Осадные машины пригодились. Сухопутные войска требовались, чтобы подавить сопротивление жителей приморья, но в город они войти не могли. Даже манджаник, гигантский требушет, катапульта, которую обслуживали 500 человек, оказался бессилен против стен Дебала. Но тележку манджаника сделали короче и выше. Он смог бить дальше, и его пристреляли к башне главного городского храма, на которой вызывающе развевался ярко-красный флаг. После нескольких промахов последовал удачный выстрел, флаг упал, «и идолопоклонники познали горечь поражения». На самом деле горожане пришли в ярость и, желая отомстить за святотатство, полегли в бою. «Город взяли штурмом, и резня продолжалась три дня», — пишет аль-Биладури. Храм частично разрушили, его «жрецов» (вероятно, буддистов или брахманов) умертвили. Для четырехтысячного гарнизона, который остался в городе, построили мечеть.

Тем временем Ибн Касим двинулся в глубь страны, затем к западному берегу Инда. В летописях упоминаются какие-то «шаманы» (вероятно, шриманы или буддистские монахи) из «Неруна» (вероятно, Хайдарабад в Пакистане), которые рассуждали о ненасилии и пытались договариваться с захватчиками. Благодаря этой «пятой колонне буддистов»^{131}

, как язвительно назвал их известный историк, Нерун капитулировал. Дахир остался на другом берегу реки, в отчаянии, зато невредимый — Ибн Касим то ли не смог, то ли не захотел переправляться. Наконец из Багдада пришел приказ о переправе. У берега собрали мост из связанных между собой лодок. Один конец пустили по течению, и когда он пристал к другому берегу, солдаты сразу же ринулись вперед.

«Столкновение было ужасным», — пишет аль-Биладури. Остается вспомнить битву Александра Македонского с Пором. Снова индийское войско выказало невероятную отвагу и опять чашу весов склонили в сторону чужеземцев бежавшие в панике слоны. Сам Дахир сидел на спине хорошо всем заметного альбиноса. В зверя попала горящая стрела, и он бросился в реку. Там Дахир стал удобной мишенью. Со стрелой в груди, он продолжал биться, но едва остался без слона, как удар меча разбил ему голову. К вечеру, как пишет аль-Биладури, «Дахир умер и отправился в ад. идолопоклонники бежали, а мусульмане насладились убийством».