История Индии

Распространив мусульманское правление до самого устья реки Кавери, султаны Декана превзошли успехи Хильджи и Туглукидов. Подобно своим предшественникам, они тоже невероятно обогатились. А потом вместе с маратхами и всеми своими богатствами превратились в источник средств для решительного Аурангзеба. Как наместник Шах-Джахана в Декане, а затем как падишах, Аурангзеб на долгое время сделал Декан своим домом. Политика Декана стала важным элементом его борьбы за власть. Снова интересы империи пали жертвой проблемы наследования.

В защиту беспорядочного наследования у Великих Моголов можно сказать только то, что шанс выжить имел наиболее подходящий из кандидатов. При таких «выборах» на троне оказывались самые способные, самые харизматичные и самые долгоживущие правители, каких только знала Индия. Даже Хумаюн и Джихангир, из которых один был опиумным наркоманом, а другой алкоголиком, вероятно, обладали очень способными супругами и советниками. В 1611 году Джихангир женился на тридцатилетней вдове одного из афганских эмиров. Ее отец Итимад ад-Даула, урожденный перс, сделался одним из ближайших визирей падишаха. Ее брат Асаф-хан стал одним из самых удачливых полководцев. А сама дама, известная под именем Нур Джахан (Свет Мира), стала соправительницей шаха, особенно в периоды, когда падишах был не способен управлять. Общественные дела «дремали», как пишет Роу, до тех пор, пока о них не сообщали Нур Джахан. «Она правила им и вертела, как ей хотелось»^{267}. Чеканились даже монеты с ее изображением, что для мусульманского мира неслыханно. Считается, что Джихангир мог прочитать надписи Гупты на колонне, которую он приказал установить в Аллахабаде. Из них он мог узнать о Чандрагупте I. Его царица Кумарадеви была последней женщиной, чье изображение появилось на монетах.

Нур Джахан оказала влияние и на следующего монарха. Ее брат Асаф-хан находился при Шах-Джахане во время мятежа, а когда тот пришел к власти, стал его первым советником. Более того, дочь Асаф-хана, Мумтаз Махал, стала возлюбленной и соправительницей шаха. Однако высокие амбиции Нур Джахан помешали ей контролировать своевольного мужа племянницы. Она бы предпочла, чтобы на его месте оказался принц Шахрияр. один из братьев и соперников Шах-Джахана. Тот как раз был женат на дочери Нур Джахан от первого брака. После смерти Джихангира Шахрияр с помощью Нур Джахан достиг большого влияния. Но Асаф-хан его перехитрил, затем победил и убил. Дни могущества Нур Джахан закончились. Вместо интриг она занялась постройкой мавзолея для своего отца Итимада ад-Даулы, который умер прежде Джихангира.

Высокий мавзолей Итимада ад-Даулы в Агре, сложенный из белого мрамора и отделанный самоцветами, представляет собой образец классической архитектуры Великих Моголов. Джихангир хотя и славился как поклонник и покровитель живописи, не интересовался архитектурой. Под его руководством была построена пятиярусная, но бес-купольная усыпальница в Сикандре, возле Агры. Как и у мавзолея Шер-шаха в Сасараме, ее террасы и беседки-чаттри больше подходят для индо-мусульманского дворца, чем для мусульманского погребального сооружения. Только минареты по углам отчетливо напоминают об исламе. Через 30 лет такие же, только беломраморные, минареты встанут на страже Тадж-Махала.

При Джихангире велось строительство и в Лахоре, Аллахабаде, самой Агре и ряде менее примечательных мест в Кашмире и Пенджабе. Там разбивались сады, строились башни, копались каналы. Но только щедрое покровительство Шах-Джахана позволило возникнуть на севере Индии большинству прекрасных монументальных сооружений, которые лучше всякого свидетельства отражают величие и могущество Великих Моголов, равно как и их тягу к излишествам и тирании.

Шах-Джахан построил павильон черного мрамора в опустевших ныне садах Шалимар и павильоны белого мрамора в неузнаваемом сегодня дворце Аджмера. Там и в Лахоре он построил и мечети. Хотя в мемуарах об этом не упоминается, мавзолей Джихангира в Лахоре — тоже преимущественно его постройка. Но в Агре, а затем в Дели он оставил самые заметные следы. Каждый из правителей в свое время устраивал нечто вроде ритуалов, помогавших осознать полноту власти, граничившей с божественной. И ритуалы эти становились все более пафосными. «Неформального» Бабура с его образом странника и душевную искренность возлияний Акбара сменили благоговейные церемонии и возвышенный символизм. Повелитель Мира величественно повелевал с залитой солнечными лучами беломраморной веранды. Его чело окружала инкрустация в виде нимба или полумесяца (эту деталь заимствовали из христианской иконографии). Подобно луне в небесах, сиял он со своего драгоценного Павлиньего трона, скромно поблескивавшего камнями ценой в десятки миллионов рупий. Придворные церемонии и парадные одеяния тоже были увековечены в камне. Как и архитектурные памятники, все это должно было передавать непередаваемое величие величайшего из Великих Моголов.