История Индии

Поскольку некоторые отряды Биджапура были на самом деле маратхами, а некоторые из солдат Шиваджи были мусульманами, ясно, что словом «положение» — или «престиж» — переводчики Хафи-хана обозначают нечто большее, чем вероисповедание. Тот же переводчик-мусульманин называет эту операцию «одним из самых печально известных убийств в истории субконтинента». И все же кажется, что для современников, как и для большинства индийских историков, оно было доказательством не только «коварной низости» Шиваджи, но и его изобретательного гения. Пока верность родичей и единоверцев была жизненно важной, разномастные диссиденты и авантюристы хранили ее, признавая в правителе вождя выдающейся отваги и несомненной удачи. Шиваджи, пишет Хафи-хан, «взял за правило… не осквернять мечеть и Книгу Аллаха и не брать силой женщин»^{283}

. Под его знаменами могли спокойно служить как мусульмане, так и индусы.

Шиваджи отпраздновал свою победу над Афзал-ханом, захватив побережье Конкана между Бомбеем и Гоа. Там он построил небольшой флот и начал укреплять бухты и дельты, в которых бросили якорь корабли. Также он овладел поросшими хвойным лесом вершинами Панхалы к северу от Колхапура, представлявшими собой больше каменную стену, чем форт. Там его настигла новая армия Биджапура, но Шиваджи совершил еще одно славное деяние, ускользнув от врага под покровом тьмы с несколькими верными сторонниками.

В 1660 году Аурангзеб разобрался с «крокодилами» и послал в Декан большую армию под предводительством Шайста-хана, брата Мумтаз Махал, возлюбленной Шах-Джахана. Шайста-хан собирался обезопасить земли, переданные империи Биджапуром в 1657 году, которые включали родину маратхов в Гхатах. Так Шиваджи столкнулся с новым, более серьезным врагом, победить которого у него было еще меньше шансов. Армию Моголов постоянно тревожили набегами, и каждая взятая ими крепость была оплачена дорогой ценой. Однако Пуна, столица Шиваджи, пала. Затем, одна за другой, сдались и другие цитадели маратхов. К 1663 году Шиваджи находился на грани разгрома. Срочно требовался еще один подвиг.

Шайста-хан устроил резиденцию в одном из домов захваченного моголами города Пуна. Маратхам был запрещен вход внутрь городских стен, дом тщательно охраняли. Но было выдано специальное разрешение на проход в город для празднования свадьбы, и в этот же день привели группу пленников. Поздно ночью жених, гости, пленники и их охрана встретились, как и было запланировано. Отбросив маскировку, они достали оружие, пробрались в дом Шайста-хана через кухонное окно, а затем проломили стену в опочивальню. Там «они навсегда усыпили тех, кто не спал, а спящих убили во сне». Самому Шайста-хану повезло. Он потерял большой палец и, видимо, сознание, поэтому «служанки вытащили его на руках и спрятали в безопасном месте». Согласно Хафи-хану, отец которого служил как раз в это время в Пуне, маратхи обознались и убили другого, приняв его за командира Моголов. Убили также сына Шайста-хана и одну из его жен. Ничего ценного украдено не было. Налетчики исчезли столь же быстро, как появились. И хотя самого Шиваджи среди них не было, казалось, что он лично организовал операцию, вступив, вероятно, в сговор с одним из полководцев Моголов.

За этим нападением, ударившим по гордости Моголов, последовало другое, нанесшее ущерб их кошельку. Прорвавшись из холмов в 1664 году, Шиваджи лично повел войска в Гуджарат и направился в крупный порт Сурат. Сорок дней маратхи грабили город. Уцелела только хорошо защищенная английская «фактория», являвшаяся одновременно укрепленным складом, конторой и гостиницей. «Положение» Шиваджи затмевало теперь статус империи.

Другая армия Моголов, в 15 000 человек, отправилась в Декан под командованием великого Джай Сингха, победителя царевича Шуджи. И снова земли маратхов подверглись опустошению. Джай Сингх захватывал крепость за крепостью и принимал в свои ряды их отчаянных защитников. К 1665 году Шиваджи загнали в угол около Пуран-дхара, и он снова запросил переговоров. Обсуждение условий было долгим и сложным. В конце концов, «с кольцом повиновения в ушах и плащом преданности на плечах», Шиваджи согласился на сдачу 20 крепостей, выплату существенной компенсации, обязательства по набору в армию Моголов и назначение своего сына мансабдаром. Затем он перешел в личное повиновение Джай Сингху со всеми предосторожностями, которые, разумеется, были тщательно продуманы.