История Индии

На юге в руках португальцев оставался Гоа, а Кочин, важный в торговле специями перевалочный пункт, вырвали у них голландцы, тоже в 1660 году. К северу от Бомбея, в могольском порту Сурат, ставшем вместо грязного Камбея главным морским рынком северной Индии, располагались самые оживленные торговые предприятия голландцев и англичан. Из Сурата европейские агенты по закупкам устремлялись в города и прядильные центры Гуджарата и далее, чтобы разместить заказы и проследить за отправкой грузов. А к Сурату из Ахмадабада, Бурханпура, Бхаруча и Бароды стекались тюки хлопка и шелка, а также бочки с индиго (для окрашивания униформы) — основные статьи экспорта.

На другой стороне полуострова все три европейских державы и недавно присоединившаяся к ним Франция контролировали перевалочные пункты на Коромандельском берегу и побережье Андхры. И опять основным предметом торговли выступали ткани, но здесь ткачи тяготели к европейским поселениям, которые, благодаря экспорту, стали зонами процветания. Хотя ни одно из них не обладало политическим влиянием, безопасность, гарантированная пушками и укрепленными фортами, была привлекательна сама по себе. Кроме того, порох, огнестрельное оружие и солдаты были востребованы противоборствующими силами в центральных районах.

Во время 22-летнего отсутствия Аурангзеба в Декане произошла важная перемена: если в первой половине XVII века на полуострове было две главных силы — султанаты ТЪлконда и Биджапур, то теперь их стало три. Вошли в силу маратхи. Под вдохновенным руководством Шиваджи они завоевали себе репутацию на военной службе другим царям и провозгласили свою родину в Западных Гхатах государством, а Шиваджи — царем.

Такое возрождение индийского царства во времена бесспорного и очевидного главенства правоверных мусульман было и неожиданным, и чрезвычайно эффектным. Выдающиеся деяния Шиваджи произвели фурор и, выйдя за границы их непосредственного значения, вызывали восхищение у потомков. Они будут тешить гордость индусов в грядущие времена британского господства и давать индийским националистам вдохновляющий пример восстания против чужого владычества. Еще позже они станут поддерживать индийских экстремистов в убеждении, что боевая доблесть является такой же частью традиции, как и ненасилие.

Самый прославленный подвиг Шиваджи совершил в 1659 году. По словам Хафи-хана, неофициального хрониста Аурангзеба, пока на севере император «отбивался от крокодилов в океане самоуважения» (другими словами, от своих братьев), Шиваджи «овладел достоинством и средствами». В предыдущие годы он захватил около 40 фортов в Западных Гхатах и вдоль соседнего побережья Конкан. Но «подняв открыто и бесстрашно знамя мятежа», он обнаружил свою истинную натуру: «он прибегнул к обману и шпионажу». Афзал-хан, лучший полководец Биджапура, посланный сокрушить «коварного мошенника», встретился с ним у форта Пратабгарх (около Махабалешвара). Армия Биджапура не воспользовалась выгодным положением, а у маратхов не было шанса выбить их оттуда. По освященной временем традиции ничья должна была разрешиться переговорами. Шиваджи должен был признать главенство Биджапура. Афзал-хан обязывался не трогать крепость Шиваджи. Такое соглашение всех устраивало. Оставалось только скрепить его личным повиновением Шиваджи.

У подножия холма Пратабгарх встретились двое. Предполагалось, что они будут без сопровождения и оружия. Тем не менее «оба пришли на встречу вооруженными»^{281}

. В арсенале Шиваджи был небольшой кастет с изогнутыми когтями, каждый размером с бритву и столь же острый.

Как только опытный и искусный предатель (т. е. Шиваджи) приблизился к Афзал-хану, то бросился с воплями к его ногам. Когда тот (Афзал-хан) хотел поднять его и возложить руку доброты на его спину, чтобы обнять, Шиваджи с безупречной ловкостью вонзил свое тайное оружие в живот Афзал-хана, так что тот даже не успел вздохнуть, и убил его^{282}.

Затем Шиваджи дал сигнал своим людям, которые прятались в кустах поблизости. Захватив Биджапуров врасплох, они «разрушили лагерь несчастного Афзал-хана», захватили запасы, сокровища, лошадей и слонов и многих из людей переманили к себе на службу. «Так Шиваджи добился положения и силы, много большей, чем раньше».