История Индонезии. Часть 2

По оценкам западных аналитиков, перестановки в правительстве позволили Сухарто вывести из него ряд пользующихся значительным личным влиянием деятелей (В. Нитисастро, генерал А. Муртопо) или переставить таковых на более почетные, но лишенные реальной власти посты (генерал Аламшах и Амир Махмуд, ставший после Адама Малика председателем парламента и НКК). Упрочив свое положение, президент и его окружение обратились к мерам по завершению политико- идеологической реформы. Она приобретала особую важность вследствие того, что ислам находился в Индонезии на подъеме и первой половине 80‑х гг., чему способствовала в первую очередь иранская революция и резко возросшая роль «нефтяных» стран Ближнего и Среднего Востока в мировых делах. Некоторые оппозиционно настроенные социальные группы (в частности, молодежь, студенчество) были вынуждены обращаться к исламу ввиду отсутствия альтернативных идеологий, способных выразить их протест (марксизм и мархаэнизм были в стране запрещены, панчасила же изначально являлась «примиренческой» концепцией).

В сущности переход всех политических и общественных организаций к единой политической концепции, панчасиле, был предрешен уже принятым на сессии НКК 1983 г. постановлением. Оставалось облечь его в форму утвержденного парламентом закона. Но сначала соответствующие решения должны были быть приняты съездами партий и Голкара. Чтобы обеспечить принятие этих решений, Сухарто предпринял серию публичных выступлений. Он доказывал, что панчасила и религия лежат в разных, не пересекающихся плоскостях, что первая — славное и неотъемлемое наследие индонезийской культуры прошлого, что эта концепция не только не сузит сферу действия религий и не вступит с ними в противоречие, но, напротив, явится плодотворной почвой для религиозной жизни. Переход к единой и единственной идеологической системе, панчасиле, провозгласил он, навсегда избавит грядущее поколение от идеологических распрей. Весь огромный идеологический аппарат Индонезии напряженно работал, добиваясь популяризации этих положений.

Еще в январе 1981 г. состоялся II конгресс Демократической партии, где шеф КОПКАМТИБа адмирал Судомо, действуя за сценой, без особого труда добился окончательного отказа делегатов от мархаэнистского наследия Сукарно и ограничения идеологии ДПИ конституцией 1945 г. и концепцией панчасилы в ее официально–консервативной трактовке. В сущности левые сукарновские национал–популистские идеи были отброшены партийными лидерами еще значительно раньше как «не отвечающие развитию политической ситуации» и попросту опасные. Конформистское руководство ДПИ не отважилось даже возразить адмиралу, когда он потребовал, чтобы партия всемерно развивала связи с его неконституционным репрессивным ведомством. Генеральным председателем партии был избран проф. Сунавар Сукавати. Зависимость ДПИ от правящих кругов была настолько велика, что в апреле 1986 г. на следующем, III конгрессе партии новое ее руководство было сформировано четырьмя министрами кабинета ввиду фракционной грызни и неспособности самого конгресса добиться согласия. Очередным председателем ДПИ стал молодой деятель Сурьяди.

Съезду Голкара предшествовала оживленная дискуссия его полномочиях и функциях. Ряд крупных деятелей прошло (А. X. Насутион, А. Малик, А. Садикин и др.) требовали прекращения Голкара в подобие гражданской политической партии, которая постепенно приняла бы из рук генералов бразды правления страной. По их расчетам, самоустранение армии от исполнительной власти могло бы поднять престиж Индонезии глазах внешнего мира, позволило бы укрепить монолитность дисциплину рядов ТНИ, наконец, сняло бы с военных, по крайней мере внешне, ответственность за бесчисленные издержки кабирства, возложив ее на правящую партию, каковой должен был стать Голкар. Большинство оппонентов не возражало при этом против сохранения «двойной функции армии», закрепленной законом о национальной обороне 1982 г.. По их замыслу, отставные военные, которые руководили Голкаром, обеспечили бы «гражданскую функцию» ТНИ — управление страной.