История инквизиции

Многие свидетели показывали, что это святотатство совершалось на глазах у всех собравшихся для этого братьев; другие же показывали, что неофита отводили в темный угол, или за алтарь, или в какую-нибудь со всех сторон запертую комнату; иногда церемония происходила в поле, иногда в риге, иногда в лавке бочара, иногда в комнате, где изготовляли обувь. Обыкновенно говорили, что выполнить это святотатство неофита заставлял наставник; но часто это поручалось одному или нескольким братьям-служителям; а один раз лицо, совершавшее это, скрыло свою голову под капюшоном.

Почти всегда этот обряд составлял часть церемонии приема; иногда даже он предшествовал принесению обетов или облачению в орденскую одежду; но обыкновенно он происходил в конце церемонии, когда неофит был уже совершенно подготовлен. Иногда, однако, при случае, эта формальность откладывалась до другого времени, или до другого дня, или еще дальше; два или три раза она была отложена даже на несколько месяцев или на несколько лет.

Некоторые свидетели показывали, что этот обряд составлял часть всякого принятия новых членов; другие показывали, что им самим было предложено исполнять это, но что об этом не поднимали вопроса на тех приемах, на которых они присутствовали. В общем они клятвенно утверждали, что это было одним из правил ордена; но, по словам некоторых других, им объяснили, что это была только шутка; третьи говорили, что им приказывали сделать это устами, а не сердцем. Один из свидетелей показал, что ему предоставили на выбор или отречься от Христа, или наплевать на крест, или обменяться неприличным поцелуем, и они предпочли второе.

* * *

Впрочем, свидетельские показания относительно обязательства совершить святотатство также чрезвычайно противоречивы. Во многих случаях неофит освобождался от этого, если только проявлял легкое упорство; но иногда его заключали в темную тюрьму, пока он не уступал Наставник аббатства святого Джеминьяно во Флоренции, Эгидий, сообщил, что он видел, как провели в Рим закованными в цепи двух упорствующих неофитов, которые и погибли там в тюрьме; наставник аббатства Гроссето, Николай Реджино, показал, что неофитов в случае отказа убивали или ссылали на всю жизнь куда-нибудь далеко, например в Сардинию. Наставник Нормандии, Жофруа де Шарней, под присягой показал, что он заставил исполнить это первого неофита, которого ему пришлось принять, но что впоследствии он решительно отказался от этого; почти то же самое показал Ги Дофин, один из высших сановников ордена; наставник же Реймса, Гоше де Лианкур, подтвердил, что он лично всегда требовал выполнения этого обряда; если бы он действовал иначе, то подвергся бы пожизненному тюремному заключению. Визитор Франции, Гуго де Перо, заявил, что в его глазах это было обязательным.[147]

* * *

Стоит остановиться еще на другом обвинении, так как оно дает нам новое доказательство бедности улик, собранных с целью погубить орден. Мы говорим о праве, которое присвоил себе наставник, – отпускать на еженедельных капитулах грехи всем собравшимся братьям, и, таким образом, он, будучи мирянином, присваивал себе право священника совершать таинства. Капитулы были религиозными собраниями, на которых присутствующие каялись в своих грехах и получали епитимью и разрешение; это было настолько общераспространено, что один писатель конца XIII в. упрекает три ордена – тамплиеров, госпитальеров и тевтонских рыцарей – в том, что они таким образом присваивают себе священнические обязанности.[148] Вопрос о том, имеет ли значение подобное отпущение грехов, был уже поднят в первой половине столетия Раймундом де Пеннафорте, но остался нерешенным. Обычай этот легко объяснить.

Орден был основан раньше, чем покаяние было признано таинством и поручено священникам; в то время исповедь перед другим лицом не была еще сделана обязательной. Тамплиеры были монашеским орденом, а все монашеские ордены обыкновенно имели ежедневные или еженедельные капитулы, на которых братья каялись в своих грехах; тут на них накладывали епитимию (обыкновенно их тут же бичевали), и они получали отпущение грехов из рук председательствовавшего на капитуле, несмотря на то, был ли он посвящен в духовный сан или нет. В эпоху св. Фомы Аквината это отпущение грехов считалось имеющим значение даже и тогда, когда оно давалось мирянином. В 1317 г.

Астесан принимает это учение, которое позднее оспаривалось различными богословами. Впрочем, старое мнение, что в случае отсутствия священника или вследствие его недостойности всякий мирянин мог выслушать исповедь и дать отпущение грехов, не было еще совершенно уничтожено. Даже и после признания покаяния таинством Фома Аквинат объяснял, что в подобном случае Бог невидимо заменяет священника: отпущение грехов было в известной степени таинственно и давало прощение Бога, но не примиряло кающегося с Церковью.

* * *