История инвестиционных стратегий. Как зарабатывались состояния во времена процветания и во времена испытаний

Позже, летом 1942 года, Черчилль совершил долгое и опасное путешествие в Москву, чтобы встретиться со Сталиным. В книге «Поворот судьбы» он рассказывает, что, когда они пожали друг другу руки, он отметил, насколько сильным было рукопожатие Сталина и какое мощное, коренастое тело он имел. Их первая официальная встреча была «крайне неприятной». Сталин ругал союзников за то, что они до сих пор не открыли второй фронт в Европе, и не отправили [в СССР] больше грузов. Он сказал, что они «слишком сильно боялись сражаться с немцами», и что «если бы британская армия сражалась с немцами так же напряженно, как русская армия, она не была бы так напугана ими». Затем он спросил: «Неужели у Королевского флота нет чувства чести?» На последующих встречах Сталин продолжил этот оскорбительный и издевательский тон, высмеивая даже потери в арктических конвоях. После последнего совещания, которое закончилось в семь часов вечера, Сталин сказал: «Почему бы вам не зайти ко мне домой, чтобы немножко выпить».

Черчилль согласился. К ним присоединились различные сотрудники. Черчиллю представили дочь Сталина. Позднее Черчилль, сплетничая с Рузвельтом, писал, что «она робко поцеловала его, но не была допущена к обеду». После большого количества выпитой водки в 1:30 ночи, обычное время обеда для Сталина, был подан огромный молочный поросенок. Разговор был оживленным и откровенным, но не приятным. Вечер наконец закончился в три часа ночи, когда обычно невосприимчивого к алкоголю Черчилля уже одолела страшная головная боль.

Черчилль никогда не относился к Сталину так тепло, как Рузвельт, и всегда придерживался правила не доверять ему. Во время Ялтинской конференции в феврале 1945 года, на ужине, в разгар вечера Рузвельт произнес пылкий тост за Сталина как человека мира и прогресса. Черчилль сидел в каменном молчании. Советская делегация уставилась на премьер-министра, ожидая его ответа. Его секретарь по иностранным делам подтолкнул его. «Но они не хотят мира», – прошептал Черчилль в ответ. Наконец он сказал: «Премьеру Сталину, чье поведение во внешней политике демонстрирует стремление к миру». Когда все выпили, он шепотом, вдали от переводчика, сказал: «Кусочек Польши, кусок Чехословакии, кусок Румынии…»[242]

.

Победа Великобритании в Северной Африке – перелом в ходе войны

В августе 1942 года Черчилль перетасовал своих генералов в пустыне, и генерал Монтгомери принял командование британской Восьмой армией. Монтгомери всегда был непростым человеком с огромным самомнением, но он был смелым и грамотным генералом и вдохновляющим лидером. Восьмая армия была переформирована и усилена новыми американскими танками «Грант» и «Шерман».

В конце сентября 1942 года Роммель попал в госпиталь в Германии, страдая от усталости[243]

, и его заменил генерал Георг Штумме. В октябре в Египте развернулось грандиозное сражение с Африканским корпусом в 15 милях от Эль-Аламейна (на северном, средиземноморском побережье Египта, примерно в 65 милях к западу от Александрии). Когда великая битва началась, Штумме внезапно умер от сердечного приступа, и по просьбе Гитлера Роммель покинул больничную койку и вернулся к командованию. Роммель немедленно перешел в наступление со своими танками, но на этот раз он потерпел поражение.

Британские войска контратаковали, используя высокоэффективную поддержку RAF с воздуха, и на второй день немецкий фронт был прорван. К третьему дню обескровленные немецкие дивизии начали отходить, прикрываясь арьергардом. К этому времени итальянская армия уже полностью отступила, и девять итальянских генералов попали в плен.

Гитлер приказал не отступать дальше, но приказы фюрера потеряли свою магию, и в любом случае сил для обороны уже не было. Монтгомери наступал, надеясь отрезать Африканский корпус и уничтожить его раз и навсегда, но внезапно пошли дожди, и продолжать преследование стало невозможно. Тем не менее, битва при Эль-Аламейне стала величественной победой Великобритании: четыре немецкие и восемь итальянских дивизий были уничтожены, было захвачено 30 000 пленных и огромное количество припасов. Потери британцев составили 13 000 человек.

Якобы непобедимый Роммель впервые потерпел поражение, а у Англии внезапно появился генерал-герой. Черчилль считал, что Эль-Аламейн был эпическим событием и важным поворотным пунктом в войне. После Эль-Аламейна британские и американские войска в Европе, на так называемом Западном фронте, от глухой обороны перешли к наступательным действиям. В ноябре, в рамках операции «Торч», совместные британские и американские силы успешно вторглись в Северную Африку. В сочетании с русской победой под Сталинградом и американскими триумфами на Тихом океане, ход войны испытал явный перелом в пользу союзников. Черчилль писал в мемуарах: «Можно почти с уверенностью сказать, что до Аламейна у нас не было ни одной победы. После Аламейна у нас никогда не было поражений»[244].