История инвестиционных стратегий. Как зарабатывались состояния во времена процветания и во времена испытаний

Любому богатому человеку следует всегда иметь в виду, что неизбежно настанет время для новой напасти, «время холеры», что четыре всадника вновь оседлают коней, и что однажды варвары неожиданно окажутся прямо у ворот. Большое богатство внушает его обладателям излишнюю самоуверенность, а также привлекает внимание завистников. Аристотель более 2300 лет назад сказал: «Характер, сообщаемый богатством, есть характер человека неразумного и счастливого».

Последние полвека ознаменовались невероятным ростом всеобщего благосостояния. Конечно, богатство во все времена будет вызывать зависть, а недалекие наследники, равно как и сторонники политики перераспределения, будут стремиться его разбазарить. Однако в данной книге речь идет о самой возможности повторения апокалиптических событий, способных уничтожить материальное благосостояние (как огромное, так и совсем скромное) в целом; глобальных катаклизмов, которые неизменно происходили на протяжении прошлых веков. «История, – по словам Цицерона, – свидетельница веков, факел истины, душа памяти, наставница жизни». История хаоса времен Второй мировой войны, последующего спада благосостояния и моментов прозрения, случавшихся на фондовых рынках, в данном контексте выглядит весьма показательно. Она дает понять, насколько эфемерно богатство, насколько важна диверсификация и насколько проницательны фондовые рынки в поистине переломные моменты. Как говорится, если бы грядущие события могли отбрасывать тени – эти тени зачастую падали бы прямо на Нью-Йоркскую Фондовую биржу.

С незапамятных времен состоятельный человек, обладатель крупного имущества, успешного бизнеса или финансовых активов, сталкивался с угрозами своему богатству в лице разного рода недоброжелателей, а также революций, вражеских армий, стихийных бедствий, эпидемий, голода, не говоря уже о таких явлениях, как экономическая депрессия и гиперинфляция. Кроме того, несомненную опасность и риск разорения привносят технологический прогресс и инновации, но все же это угроза совершенно иного рода. Новые технологии губят коммерческие предприятия, не способные к ним адаптироваться, и «привязанные» к таким предприятиям состояния естественным образом вылетают в трубу. Однако это эволюционное, «созидательное» разрушение, так устроен этот мир, а бдительность и диверсификация могут смягчить их негативное воздействие.

История свидетельствует о том, что по сей день самое большое зло и самую разрушительную угрозу благосостоянию представляет война, в особенности поражение в войне и оккупация вражеской армией. История Европы изобилует примерами опустошительных разорений, обусловленных насильственными действиями, а жители Юга во время Гражданской войны в США имели несчастье столкнуться со всеми четырьмя всадниками апокалипсиса. Марш Шермана через Джорджию по причиненному материальному ущербу мог бы соперничать лишь с бесчинствами вермахта и Красной Армии.

Война, по-видимому, является разновидностью некой исторически присущей человечеству болезни, и история второй половины XX века тоже не внушает оптимизма. После ужаса двух величайших войн всей мировой истории можно было бы подумать, что человеческий род, откликнувшись на стенания матерей всего мира, должен был отказаться от военных действий на веки вечные, однако вновь и вновь повсеместно возникают новые военные конфликты. Сегодня так называемый цивилизованный мир оказался перед лицом войны совершенно иного типа, столкнувшись с воинствующим исламским терроризмом. Сто лет назад граф Мольтке, известный немецкий военачальник, уже пытался оправдать неизбежность войны следующими словами: «Вечный мир есть мечта, и даже далеко не прекрасная. Война является одним из элементов мирового порядка, установленного Богом. Без войны мир выродился бы и исчез в трясине материализма».

В том же духе, но в еще более жестких выражениях высказывался Ницше:

«Только мечтательность и прекраснодушие могут ожидать от человечества еще многого (или даже особенно многого), когда оно разучится вести войны. Доселе же нам неведомы иные средства, которые могли бы так же сильно и верно, как всякая великая война, внушать слабеющим народам такую грубую походную энергию, такую глубокую безличную ненависть, такое хладнокровие убийцы со спокойной совестью, такой общий организованный пыл в уничтожении врага, такое гордое равнодушие к великим потерям, к своей собственной жизни и к жизни близких, такой глухой, подобный землетрясению, трепет души».