История испанской инквизиции

Папа Сикст IV не ограничился буллой от 29 января. Менее чем через три месяца, 18 апреля 1482 года, он снова резко выступил против инквизиции; на этот раз он имел в виду ее действия в Арагонии. В новой булле папа говорил, что с некоторого времени арагонские инквизиторы руководствуются в своих действиях по отношению к обвиняемым не религиозным усердием, а жадностью к деньгам; поэтому очень много истинных христиан без всяких законных доказательств бросаются в тюрьмы, подвергаются пыткам и объявляются еретиками и даже упорствующими в своей ереси; у них конфискуют имущество, а сами они передаются в руки светской власти для того, чтобы над ними была совершена смертная казнь. Во избежание подобного рода действий Сикст IV потребовал, чтобы впредь в инквизиционном трибунале заседали только представители епископа, а кроме того, чтобы имена доносителей и обвинителей, равно как и содержание обвинений и свидетельские показания, становились известны обвиняемым; чтобы последним дана была возможность свободно защищаться в рамках закона, иметь адвокатов и советников, осведомленных о ходе процесса. Арестованные, заявлял папа, должны содержаться лишь в епископских тюрьмах, и на всякое постановление суда может быть сделана апелляция Римской курии. Наконец, всякий чувствующий себя виновным в ереси может путем исповедания перед инквизитором или епископским служителем очистить себя от вины, и в этом кающемуся должно быть выдано особое свидетельство. Все, что находилось в противоречии с этой буллой, отныне считалось недействительным, в том числе и прежние папские буллы.

По существу, булла от 18 апреля вступала в резкое противоречие с прошлым католической церкви. До этого времени, начиная с XIII века, инквизиция считала достаточным для преследования еретика доноса, и вся дальнейшая процедура инквизиционного трибунала заключалась в том, чтобы исторгнуть у обвиняемого признание вины при полном лишении его законной защиты, сокрытии имени обвинителя и невозможности ссылаться на свидетелей, могущих говорить в его пользу; с давних пор было также установлено, что сознание вины и покаяние освобождают только совесть, но не спасают от суда. Этим приемам булла от 18 апреля, казалось, хотела положить конец.

В истории преследования ереси должна была, таким образом, начаться новая эра — эра справедливости и права, когда инквизиционные трибуналы функционируют публично и открыто, когда в них обеспечиваются в рамках обычного закона права обвиняемого и когда есть гарантия справедливого суда. Если бы Сикст IV, публикуя буллу, искренне хотел улучшить судопроизводство инквизиции и внести в него луч гласности, то дальнейшая история Испании приобрела бы совершенно иной характер. Но папа, похоже, и не думал всерьез реорганизовать инквизиционные трибуналы и заменять новыми судами старые, вызывавшие, по его же словам, бесконечные жалобы. Для него булла от 18 апреля была лишь тактическим приемом, с помощью которого он надеялся вырвать из рук Фердинанда столь выгодное в финансовом отношении дело. Доказательством этому служит то, что почти одновременно с осуждением инквизиции в Арагонии папа разрешил учредить такой же трибунал в Кордове, Хаэне и Сьюдад-Реале.

После издания буллы папа приказал генералу доминиканского ордена Сальво Касете лишить монаха Гаспара Хуглара права назначать инквизиторов по указанию Фердинанда. В ответ на это разгневанный король отправил 26 апреля 1482 года Касете письмо, где писал, что назначенные с его согласия инквизиторами в Арагоне Гуальбес и Орте исполняют свои обязанности добросовестно; посему он не может согласиться на их смещение, вызванное интригами новохристиан, желающих заменить их лицами менее суровыми и справедливыми. Если же папа Сикст IV, поддавшись, несомненно, чарам хитрых маранов, готов переступить границы закона, то король считает своим долгом ему в этом препятствовать. 13 мая Фердинанд обратился с письмом уже к папе; он просил оставить за Гаспаром Хугларом право назначать, по указанию короля, инквизиторов или предоставить то же право другому доминиканцу; в любом случае, писал король, он не позволит, чтобы в его владениях кто-либо занимал должность помимо его воли.