История иудаизма

Немало свидетельств об условиях жизни хаверим сохранили для нас, как мы видели, мудрецы-раввины, действовавшие после разрушения Храма в 70 году н. э. Однако из предания о том, что школы Ѓилеля и Шамая спорили, каков должен быть срок испытания кандидата в хаверы (срок в тридцать дней, предложенный школой Ѓилеля, разительно отличается от куда более долгого испытательного срока будущих ессеев), следует, что подобные товарищества имели место уже в I веке н. э. или даже раньше.

Посвящение себя Богу могло привести к напряженным отношениям в семье столь истового верующего. В Тосефте разбирается вопрос: что делать, если сын хавера

отправится в дом деда по матери, простого еврея. Составитель Тосефты снисходительно постановляет: «…отцу [мальчика] нечего бояться, как бы тот не накормил его пищей, требующей ритуальной чистоты», но если достоверно известно, что тот накормит его такой пищей, то пускать туда сына запрещается. Торговля съестными припасами с простыми евреями, одалживание или дарение продуктов питания порождали всевозможные нравственные дилеммы, однако авторы раввинистических текстов, где о подобных дилеммах рассказывается, исходят из предпосылки, что, раз уж такие контакты имеют место, приходится с этим как-то справляться:

Если ам ѓа-арец служит в лавке хавера, то соблюдение законов считается доказанным, хотя бы хавер

неоднократно отлучался из лавки: это дозволено, и [хозяину-хаверу] не стоит беспокоиться, что он [слуга — ам ѓа-арец] подменил [товар хавера

, очищенный взиманием десятины, собственным неочищенным]. Если муж «надежен» [в отношении взимания десятины], а жена не «надежна», то покупать [продукты] у него можно, но ходить в гости к нему нельзя.

Хаверим (в отличие от фарисеев, саддукеев, ессеев и даже назореев) ни в одном источнике не описываются как монолитная группа. Насколько известно, они не вступали в споры с другими евреями относительно чистоты и десятины. Решение стать хавером было для каждого из них исключительно личным делом. На социальную реальность их религиозной жизни оно оказывало влияние лишь вследствие практических трудностей: педантичная забота о правильном приготовлении пищи была возможна либо внутри одного домохозяйства, либо в такой группе, все участники которой придерживаются одинаковых воззрений [15].

Какова была связь хаверим

с мудрецами-раввинами, которые записали все правила поведения хаверим? Сам по себе акт записи ничего не говорит о личности записавшего: мы уже знаем, что редакторы и Мишны, и Тосефты посвятили по трактату правильному выполнению обета назорейства, но из этого вовсе не следует, что, по их мнению, подобные им мудрецы должны становиться назореями. Один из фрагментов Тосефты, возможно, намекает на то, что после разрушения Храма, в конце I века н. э., среди мудрецов-раввинов постепенно распространялось представление, что доскональное соблюдение мудрецом законов о чистоте и десятине само собой разумеется, хотя в прежние времена он и должен был сделать официальное публичное заявление о своем желании вступить в товарищество:

Если кто приходит, чтобы принять на себя [обязанности хавера] — даже если он «ученик мудреца», — обязан принять их на себя [то есть сделать официальное публичное заявление]. Однако мудрец, который заседает [в суде], не обязан принимать их на себя [официально и публично], так как он уже принял их на себя с того времени, как сел [заседать в суде]. Аба Шауль говорит: также и ученик мудрецов не обязан принимать их на себя [официально и публично], и более того, другие могут принимать их на себя в его присутствии [16].

Больше всего внимания источники авторства танаев уделяют религиозным проблемам взрослых мужчин, придерживавшихся раввинистического направления, вследствие чего легко не заметить в них «окно возможностей», весьма важное для личных религиозных исканий, — ведь быть хавером могли и женщина, и раб: