История иудаизма

Подобные постановления, основанные на общепринятых обычаях, не всегда носили смягчающий характер, а иногда накладывали и новые обязанности: так, Маймонид в «Мишне Тора» замечает, что «вечерняя молитва не обязательна, в отличие от утренней и дневной. Но все сыны Израиля, где бы они ни поселились, приняли обычай вечерней молитвы и сделали его обязательным» [14].

Переезды таких раввинов, как Рош, из одной общины в другую привели к осознанию региональных различий в ѓалахе

. Ничего нового в этом не было: мы уже знаем, что в эпоху Талмуда раввины прекрасно знали о различиях между обычаями евреев Вавилонии и евреев Палестины — однако по мере усложнения ѓалахи

местные раввины все яростнее защищали свое право на самобытность. В Египте Маймонид постановил, что любого нарушителя мишнаитского запрета на употребление питья, оставленного без присмотра (так как в него могла пустить свой яд змея), следует подвергнуть бичеванию, однако французские тосафисты сочли этот запрет недействительным, сославшись на отсутствие во Франции столь ядовитых змей. Уже к началу XIII века Авраѓам бен Натан из Люнеля, много путешествовавший по Провансу, Северной Франции, Германии, Англии и Испании, приветствовал наличие разных местных обычаев, постепенно ставших обязательными к выполнению законами. В своей книге «Манѓиг Олам» (часто называемой «Сефер ѓа-Манѓиг» — «Путеводитель») он описал ряд таких обычаев, в основном связанных с молитвами и синагогальными ритуалами. Эта книга стала полезным руководством для других евреев-путешественников той эпохи.

Особенно заметными в этот период стали различия в литургии: у евреев Земли Израиля, романиотов, евреев Северной Франции, западных и восточных ашкеназов, вавилонских, персидских, испанских евреев ритуалы имели свои особенности, некоторые из них сохранились до наших дней. Но самая заметная граница пролегла в позднем Средневековье между сефардами и ашкеназами. Евреи Франции, Германии и Богемии, возводившие свое происхождение к возникшим в X веке общинам рейнских городов (отсюда и «ашкенази» — от названия Германии на иврите), к XVI веку имели так много общих традиций, связанных с языком, произношением ивритских слов, молитвами и стихотворениями, добавленными к общим базовым литургическим структурам, что начали ощущать свое отличие от сефардов, живших на Пиренейском полуострове (слово «Сфарад» на иврите стало означать Испанию), которые, в свою очередь, упорно держались за собственные традиции. Когда тот или иной обычай переходил от одной группы к другой, его принимали не сразу. Так, ташлих

— народный обычай в Рош ѓа-Шана днем читать стихи из Писания о раскаянии и прощении грехов у реки или другого водоема (что символизирует ввержение всех грехов «в пучину морскую», как сказано в Мих. 7:19) — впервые засвидетельствован в начале XV века в трудах немецкого раввина Яакова бен Моше ѓа-Леви Молина (Маѓариля), выдающегося знатока ашкеназских обычаев, а вот в сефардских источниках он впервые упоминается только спустя век с лишним [15].

Некоторые праздники носили исключительно локальный характер. Таковы местные «пуримы» — нарбоннский и каирский, учрежденные (первый в 1236 году, второй в 1524-м) в память об избавлении местной общины от опасности и праздновавшиеся аналогично Пуриму. Так, в Нарбонне ссора между евреем и местным рыбаком, окончившаяся смертоубийством, вызвала антиеврейский бунт, подавленный виконтом Амори; об этом событии вспоминали ежегодно 29 адара. Менее формальный характер носил народный обычай почитания могил святых, который многие евреи средневекового Ближнего Востока разделяли с соседями-мусульманами. В X веке иерусалимский богослов-караим Сахль бен Мацлия осуждал евреев, которые «ходят на могилы, окуривают их благовониями, верят в духов и, прося мертвых выполнить их желания, проводят на могиле целую ночь», но безрезультатно: из главы 10 мы уже знаем, что, например, к предполагаемой могиле пророка Иезекииля в иракской синагоге паломники приходили издалека, причем как еврейские, так и мусульманские.