История Карла XII, короля Швеции

«Я никогда ничего не знал о шведском короле до полтавского разгрома и до того, как он попросил у меня убежища в пределах моей Империи. Полагаю, мне не было до него никакого дела, ни тем паче никаких причин для любви к нему или боязни. Тем не менее, сообразуясь лишь с гостеприимством мусульманина и своей щедростию, каковая орошает милостью и великих, и малых, и чужеземцев, и собственных подданных, я принял его и сверх того содержал еще всех его министров, офицеров и солдат, и вот уже три с половиною года, как не иссякают дары мои.

Я предоставил ему внушительный эскорт для сопровождения на возвратном пути в собственные его владения. Он испросил тысячу кошельков, чтобы расплатиться за некоторые расходы, хотя оные уже были покрыты из моей казны. Вместо тысячи я дал ему тысячу двести. Получив их из рук бендерского сераскера, потребовал он еще тысячу и все равно не желает уезжать, ссылаясь на малость эскорта, который, напротив того, слишком велик Для путешествия через дружественные земли.

А посему спрашиваю я вас, явится ли отсылка сего государя нарушением законов гостеприимства и осудят ли меня чужеземные державы, если принужден я буду употребить для сего силу?»

Весь Диван единодушно согласился, что султан ни в чем не преступает законы справедливости. Муфтий заявил, что закон не обязывает мусульманина оказывать гостеприимство неверным, а тем паче еще и людям неблагодарным. Он издал по этому поводу фетву — некоего рода повеление, каковое почти всегда сопровождает султанские указы. Фетва почитается как оракул, хотя исходит она от такого же раба султана, как и все другие его подданные.

Угроза привела Карла в бешенство. «Если смеешь, исполняй то, что тебе велено, но прочь с моих глаз!» Негодующий паша ускакал полным галопом, вопреки обыкновению турок. По пути он встретил господина Фабриса и, не останавливаясь, крикнул ему: «Король ничего не желает слышать; вот теперь ты увидишь нечто необычайное!» В тот же день по приказанию паши королю перестали доставлять съестные припасы и сняли янычарскую охрану. Варницким полякам и казакам было сказано, что если они хотят получать еду, то должны перейти из шведского лагеря в Бендеры под покровительство Порты. Все они исполнили сие, при короле же остались только офицеры его свиты и триста шведских солдат против двадцати тысяч татар и шести тысяч турок.

В лагере уже не оставалось провизии ни для людей, ни для лошадей. Король приказал перестрелять двадцать великолепных арабских скакунов, подаренных ему султаном, и сказал при сем: «Мне не надобны ни их провизия, ни их лошади». Зато для татар, которые, как известно, почитают конину деликатесом, это было настоящее пиршество. Тем временем турки и татары со всех сторон обложили маленький королевский лагерь.

Нимало сим не смущаясь, Карл приказал делать ретраншементы и работал собственными руками, подавая пример своему казначею, всем секретарям и всей прислуге. Одни загораживали окна, другие крест-накрест вкапывали за дверьми брусья и балки.

Когда весь дом был прочно забаррикадирован и король осмотрел все сии сооружения, претендовавшие именоваться ретраншементами, он спокойно уселся играть в шахматы со своим фаворитом господином Гротгусеном, почитая себя как бы в полнейшей безопасности. К счастию, голштинский посланник барон Фабрис квартировал не в Варнице, но в маленькой деревушке на полпути до Бендер вместе с английским посланником господином Джеффрисом. Оба сии дипломата, видя надвигающуюся грозу, самочинно взяли на себя роль посредников между турками и королем. Хан, а особливо бендерский паша, не имевшие ни малейшего желания нападать на сего монарха, с радостью приняли их услуги.