История катастрофических провалов военной разведки

Затем Саддам Хусейн покинул комнату, оставив озадаченного посла в одиночестве на тридцать минут. За это время Саддам переговорил по телефону с президентом Египта Мубараком, пытавшимся выступать в качестве посредника в кризисе. Когда он вернулся, он улыбался, был совершенно спокоен и поспешил закончить аудиенцию, сказав Глэспи, что «проблемы больше нет, так как на следующей неделе Кувейт и Ирак проведут полные двусторонние переговоры в Джидде».

Заручилась ли госпожа посол США обещанием Саддама Хусейна не прибегать к силе, как она сама это утверждает, или нет, не имеет значения. Любая встреча или беседа, вырванная из контекста, может быть истолкована по-разному, но вряд ли можно сомневаться, что общий тон и содержание встречи в Багдаде 25 июля были именно такими, какими их представляют. Глэспи впоследствии признавала, что иракская расшифровка стенограммы была «адекватной на 80%». Бесспорно то, что на встрече с американским послом сыпавший упреками и угрозами Саддам почувствовал, что ему попустительствуют. Если воспользоваться фразой Лоуренса Фридмена, Саддаму казалось, что «США по-прежнему протягивали ему руку дружбы, уговаривая его быть паинькой».

Если цель дипломатии состоит в посылке ясных и точных сигналов в периоды кризиса, то можно с уверенностью сказать, что в тот день дипломатия потерпела полное фиаско. Помимо того что путь из Басры в Кувейт был фактически объявлен открытым, Саддам Хусейн почувствовал, что президент США (единственный, кто мог заблокировать этот путь) симпатизировал ему и был готов закрыть глаза на любые его действия. Под каким бы углом мы ни рассматривали исход встречи, это была разведывательная и дипломатическая катастрофа. И, что, пожалуй, еще хуже, посол Глэспи, по-видимому, неправильно истолковала настроение диктатора и последствия встречи. Убедившись, что кризис в отношениях США и Ирака миновал, она вновь стала строить планы на выходные и сообщила в Госдепартамент: «Уверения [Саддама], что он стремится к мирному урегулированию, являются вполне искренними». В какой-то момент беседы Саддам мог солгать послу, но расшифровки стенограммы не содержат ни намека на что-либо подобное.

Оставался единственный шанс на мирный исход: назначенные на 31 июля иракско-кувейтские переговоры в городе Джидда в Саудовской Аравии. Хотя все свидетельствовало о том, что остановить вторжение могла лишь полная капитуляция Кувейта на переговорах, еще оставалась надежда на диалог. Однако позиция, занятая кувейтцами на встрече, была по меньшей мере непродуманной. К удивлению иракского вице-президента Иззата Ибрагима, кувейтская делегация предложила чисто символическую денежную помощь (9 миллиардов долларов) в качестве жеста доброй воли и согласилась рассмотреть возможность списания своей части иракского военного долга, но при условии, что Ирак навсегда откажется от своих территориальных претензий к Кувейту. Ибрагим вернулся в Багдад вне себя от ярости. Кувейтская делегация расслабилась в ожидании следующего раунда переговоров, если только это слово подходит для обозначения долгой и изнурительной перепалки между арабами.

Через 24 часа было уже слишком поздно. Несмотря на срочный звонок короля Иордании Хусейна президенту Бушу 31 июля с сообщением о том, что «иракцы очень рассержены и действительно имеют серьезные намерения», время для переговоров истекло. Лишь прямая угроза американского вмешательства, высказанная лично президентом США, могла бы остановить Саддама, но благодаря послу Глэспи иракский лидер, скорее всего, истолковал бы ее не как реальную угрозу, а лишь как изменение позиции США. Даже на этом позднем этапе Кувейт не решался обратиться за помощью к американцам из страха навлечь на себя гнев остального арабского мира. Точно так же и США не решались вмешиваться, опасаясь воспламенить напряженную ситуацию и привести в движение стотысячную иракскую армию, дислоцированную на кувейтской границе. Дипломатические расчеты не поспевали за стремительно развивающимися событиями. К концу 2 августа 1990 года Кувейт был оккупирован и перестал существовать как независимое государство.