История катастрофических провалов военной разведки

Расстановка приоритетов особенно чувствовалась на совещаниях японских военных чинов. Например, генеральный штаб ВМФ поначалу крайне скептически относился к плану адмирала Ямамото по атаке Перл-Харбора. Начальник штаба адмирал Нагано готов был санкционировать нападение только при условии, что атака не помешает и не поставит под угрозу прочие, более важные стратегические операции и может в любое время быть отменена. Итак, на фоне многочисленных свидетельств о том, что Токио вынашивал план оккупации Дальнего Востока, сигналы о нападении на Перл-Харбор были очевидно второстепенными. Такая расстановка приоритетов находила отражение и в массиве разведданных, получаемых союзниками.

Почему же события в Перл-Харборе стали провалом разведки? Ответ кроется в том, что большая часть сведений оказалась погребена под лавиной другой информации, приходившей в то же время. Такое растворение ключевых сигналов в массе других профессионалы-разведчики называют «помехами». Говоря простым языком, слова «Перл-Харбор» утонули в гуле других голосов. После внезапного нападения очень легко отмотать пленку назад и выявить эти самые ключевые сигналы — именно это и произошло с Перл-Харбором, — но, находясь в самой гуще событий, поневоле обращаешь внимание на свидетельства о наиболее вероятных из них.

Существует и еще один аспект. К концу ноября 1941 года любому мало-мальски компетентному наблюдателю стало ясно, что дипломатические усилия по понуждению Японии к миру потерпели крах и Токио готовится к войне. Достаточно просмотреть заголовки гавайских газет за две недели до Перл-Харбора:

«АМЕРИКАНО-ЯПОНСКИЕ ПЕРЕГОВОРЫ ПРЕКРАЩЕНЫ», «США ОТВЕРГЛИ ВСЯКИЙ КОМПРОМИСС», «ВОЙСКА НА ГАВАЙЯХ ПРИВЕДЕНЫ В СОСТОЯНИЕ БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ», «ЯПОНИЯ ДАЕТ ЛИШЬ ДВЕ НЕДЕЛИ НА ПЕРЕГОВОРЫ — В СЛУЧАЕ ИХ ПРОВАЛА НАЧНЕТСЯ ВОЙНА», «ВРЕМЯ .4” ДЛЯ ТИХООКЕАНСКОГО РЕГИОНА: ОТВЕТ ЯПОНИИ США».

Проблема заключалась в том, что хотя все осознавали серьезность грядущих событий, внимание было сосредоточено на Таиланде, Малайе, Бирме и Голландской Ост-Индии как наиболее вероятных регионах для японского вторжения. В любом случае нет никакого сомнения в том, что Соединенные Штаты относились к ситуации со всей серьезностью. Военный министр Стимсон, заменявший Рузвельта, пока президент последнюю неделю месяца находился в отпуске, 27 ноября приказал привести все вооруженные силы страны в полную боевую готовность. Приказ военно-морским силам на Атлантическом и Тихом океанах, посланный начальником штаба ВМС в этот же день, содержал вполне определенные инструкции:

Прошу расценить данный приказ как предупреждение о войне: в течение нескольких ближайших дней со стороны Японии ожидается начало агрессивных действий.

Дальше идет ключевая фраза:

Согласно имеющимся сведениям, ожидается операция по высадке японского десанта на Филиппины, полуостров Кра (Таиланд) или, возможно, на Борнео.

О Перл-Харборе не было сказано ни слова.

Оба сообщения были получены соответствующими службами на Гавайях, но, что удивительно, ни сухопутное, ни морское командование не привело свои силы в полную боеготовность — жизнь текла своим чередом, хотя и в несколько ускоренном темпе. Очевидно, что японская угроза никак не волновала гарнизон Перл-Харбора — вот вам еще одно слабое звено в цепочке событий.

Итак, имеется четкий ответ на первый из двух вопросов. К декабрю 1941 года сложилась следующая ситуация: все наблюдатели были уверены в неизбежности войны с Японией, но было слишком мало неоспоримых свидетельств того, что основной целью являлся именно Перл-Харбор, хотя территория США также вполне могла быть объектом атаки. Зададимся теперь вторым вопросом: было ли американское командование на Гавайях готово к отражению нападения, а если нет, то почему? Вокруг этого вопроса было сломано множество копий. Сегодня Перл-Харбор рассматривается как классический пример неожиданного нападения: ничего не подозревавшие матросы готовятся к воскресной церковной службе, как внезапно их накрывает огненный шквал бомб и снарядов. Было предпринято не менее шести независимых расследований катастрофы, хотя, видимо, лишь одно из них принимало в расчет все имеющиеся разведданные.

Неудивительно, что в обстановке взаимных обвинений созрела и теория заговора. Вполне предсказуемо, что главными ее фигурантами стали Рузвельт и Черчилль. Первый, как утверждалось, слишком хорошо знал о неизбежности нападения на Гавайи, но не спешил ставить в известность об этом своих несчастных командующих, стремясь втянуть Соединенные Штаты в войну против желания своего народа. Черчилль же, несомненно, был более зловещей фигурой — он блокировал все предупреждения о готовящейся угрозе Соединенным Штатам, дабы те ввязались в проигрываемую британцами войну. Досталось даже Сталину: конспирологи обвиняли его в сознательном утаивании информации о Перл-Харборе, чтобы Япония увязла в тихоокеанской авантюре и отступила от восточных границ СССР.