История хорошего человека

Что-то особенное было в его голосе. Стоявший за мной селянин в широкополой шляпе тихо охнул и зашептал молитву. Его можно понять: нескладная фигура Стража вызывала если не страх, то отвращение. Собственно, такое же отношение было ко всем Людям Башни, но именно Стражи вызывали самые сильные эмоции. Наверное, потому, что постоянно маячили у городских ворот, и почти каждый имел возможность с ними пообщаться. И удовольствия это не доставляло никакого.

– Меня зовут Гор.

Страж оставался безучастным – значит, я сказал правду, и человеком с таким именем не интересуется Тайная Канцелярия.

– Назови цель прихода в Город.

Я вздохнул. Вот с этим – сложнее, солгать не получится, Страж распознает любую лож. Но со Стражем можно договориться. Если, конечно знать как.

Ну, что же… Я уверенно взглянул ему в глаза. Водянистые зрачки были совершенно неподвижны и не выражали ничего. У Стража нет устремлений и желаний помимо неукоснительного исполнения долга. Он слушал очень внимательно.

– Я вышел, достопочтенный Страж, сегодня рано утром. Вы можете видеть, о достойный воин, что по небу сейчас проплывают редкие облака, зато утром было необыкновенно жарко. Солнце светило так ярко, что глаза закрывались помимо моей воли…

Зрачки Стража дрогнули – едва заметно, но это был знак, что в плавном течении монотонной речи он уловил скрытый посыл про желание закрыть глаза.

– Через какое-то время, – продолжал я, – добрые селяне, ехавшие на повозке со свежим и ароматным сеном, сжалились над уставшим путником и позволили мне сесть на повозку. Запах сена кружил голову. Я лег в мягкий стог и смотрел на появившиеся на голубом небе белоснежные облака. Они проплывали медленно и величаво, одно за другим, одно за другим… Откуда берутся облака? Где они спят, и как зовут спать нас? Они – как легкие перья из мягкой, обволакивающей все тело перины, она так и зовет нас: спать, спать, спать… и мы ложимся в нее, сладко потягиваемся и закрываем глаза…

Страж мигнул. Я внимательно следил за его лицом, улавливая мельчайшие признаки, сопутствующие послушному движению мысли и продолжал:

– А облака, как нежные невесомые пушинки летели надо мной, и я считал их: раз, два, три, четыре, пять…И запах сена все сильнее и сильнее кружит голову, и я все глубже проваливаюсь в глубокий сон…

Страж замер, но сейчас его неподвижность отличалась от постоянной напряженной настороженности. Запредельные усилия по поддержанию внимания сыграли с ним злую шутку – разум последовал по указанному пути и попал в ловушку.

Я приблизился вплотную и тихо произнес, глядя прямо в глаза:

– Я пришел в Город, чтобы найти и убить человека.

– Ты сказал правду, – равнодушно подтвердил Страж, – и можешь пройти.

– Я пройду, а ты досчитаешь до трех, проснешься и забудешь наш разговор.

– Ты пройдешь, – согласился Страж, – досчитаю до трех и…

Я не стал дослушивать и вошел в город. Стоявшие у ворот увальни из городской Стражи проводили меня подозрительными взглядами, заставив в очередной раз вспомнить о необходимости приодеться. Проблем со звонкой монетой у меня не было: в карманах Шашуна нашлось немало интересных вещей, включая тяжелый кошель, а мои душевные страдания никак не отразились на расчетливости Убийцы, напомнившей о необходимости обыскать тела врагов.

Интересный он все-таки – Город. Со времени первых Императоров имя его так и звучало – "Город". Столица – в центре, откуда правителям великой Империи было удобно добираться до любой части своих владений, а Город – на востоке, в краю мастерских и копателей железа. Город лишен показной красоты. Никаких дворцов и монументов, роскошных вилл и дорогих лавок, все ради удобства торговли. Узкие улочки, прямые как солнечный луч, бесчисленные рынки и базары, приземистые двухэтажные дома с крохотными окнами… Их малые размеры – вовсе не от нужды, а ради экономии, чтобы не тратиться на дорогие маронские стекла и довольствоваться крохотными цветными осколками или даже тонкими пластинами слюды. А жить за такими окнами может богач, каких и в Столице не встретить. И будет ему вовсе не зазорно самолично покрикивать на лабазных работников и гонять приказчиков в лавках. А то и отправиться в предгорья и спуститься в шахту, чтобы на зуб попробовать породу – как иначе узнать, не уходит ли жила и не ошибся ли нанятый в Мароне горный инженер в выборе направления.

Здесь по улицам не ходят – протискиваются. Сплошной шевелящийся поток людей и ослов – всадникам и повозкам, запряженных лошадьми, вход в Город запрещен со времен первых Императоров, когда Город еще именовался Вольным Городом. Крики торговцев из расположенных на первых этажах лавок, ругательства прохожих, и сочные удары плетьми по спинам упрямых ослов сливались в один сплошной гул.