История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 1

Эти люди постоянно встречались у Талейрана, который позволял всем вести самые смелые беседы, однако только Дальбергу признавался в желании сбросить невыносимое иго, вместе с ним искал к тому средства и не находил их. Любое предприятие казалось ему неосуществимым, пока иностранные армии находятся так далеко от Парижа. Одна мысль особенно поражала Дальберга и Талейрана. Они полагали, что члены коалиции оставляют Наполеону последний шанс на спасение, пока двигаются на ощупь между Сеной и Марной и ведут переговоры в Шатийоне. По их мнению, чтобы покончить с ним, нужно прекратить всякие переговоры, представить его Франции как единственное препятствие к миру и воспользоваться одним из его движений, чтобы прорваться в столицу. Едва союзники покажутся у Парижа, как оборона падет и Наполеона провозгласят низложенным, тем самым разбив в его руках меч, который почти невозможно у него вырвать.

Эту мысль Талейран и Дальберг и хотели донести до государей-союзников, но не могли найти посредника для этой миссии. Между тем жил в Париже некто Витроль, дворянин из Дофине, наделенный умом и храбростью, служивший ранее в армии Конде и сохранивший роялистские чувства. Сблизившись со своим земляком Монталиве, он с его помощью получил титул барона и должность инспектора императорских овчарен. Будучи довольно слабо привязан к Империи посредством подобных милостей, он чувствовал, как его сердце трепещет при одной надежде вновь увидеть во Франции Бурбонов. Витроль завязал отношения с герцогом Дальбергом, знакомым со всеми недовольными, и через Дальберга попал к Талейрану.

Подыскивая смелого посланца для отправки в штаб-квартиру коалиции, Дальберг подумал о Витроле, и тот с радостью согласился предпринять подобное путешествие. Труднее всего было внушить доверие к Витролю высочайшим особам, государям и послам, заседавшим то в Лангре, то в Бриенне, то в Труа. Только один человек мог заставить тотчас принять того, кто явится от его имени, и этим человеком был Талейран. Но он ни за что не хотел вверять кому бы то ни было неопровержимое доказательство своих действий против законного правительства и отказывался посылать что-либо еще, кроме устных здравых советов государям и послам коалиции.

Дальберг, который вовсе не щадил себя, когда можно было сделать хоть шаг к цели, восполнил то, на что не решился Талейран. Он часто посещал в Вене Штадиона и теперь вручил Витролю некоторые опознавательные знаки, способные удостоверить определенным образом, что их носитель явился от его имени. Витроля отправили в путь, поручив ему передать союзникам, что они должны прервать всякие переговоры с Наполеоном и двигаться прямо на Париж. После переговоров с иностранными государями и послами Витроль должен был отправиться к графу д’Артуа, который по слухам находился в Франш-Конте, чтобы дать полезные советы, в которых принц нуждался еще больше, чем министры коалиции.

Витроль выехал дорогой на Санс с подложными паспортами, и Савари ничего об этом не узнал, поскольку тайну сохранили между Талейраном, Дальбергом и Витролем. Поскольку Витролю предстояло двигаться через армии французов и союзников и преодолевать многочисленные трудности, быстро добраться до штаб-квартиры он не мог.

В то время как плелись тайные интриги, которые должны были способствовать (всё же гораздо меньше, чем его ошибки) падению Наполеона, он вступал в Труа и был занят предложением о перемирии. Перемирие как средство выиграть время для союзников и потерять самому Наполеона, разумеется, не устраивало, ибо он хотел, напротив, как можно скорее добраться до коалиции и дать решающее сражение. Но как средство повести более прямые переговоры под впечатлением от ударов, которые он наносил каждый день, перемирие ему подходило. Поэтому Наполеон согласился отправить к аванпостам адъютанта и поручил эту миссию графу Флао. Ему предписали не соглашаться на перемирие на время переговоров, не желая упускать Шварценберга ради обмена ничего не значащими речами; требовать франкфуртских условий и проведения такой разделительной линии между воюющими армиями, чтобы она подразумевала сохранение для Франции Майнца и Антверпена. В случае принятия этих условий Наполеон мог и в самом деле прекратить военные действия и ему не пришлось бы, вероятно, снова начинать их, ибо не имело смысла продолжать борьбу, если ему оставят линию Рейна и Альпы. Но без гарантии франкфуртских условий перемирие в его глазах означило потерю всех обретенных преимуществ.

Флао отбыл из Труа 24 февраля, в день вступления в город Наполеона, отправился в селение Люзиньи, расположенное тремя лье дальше, и нашел там Шувалова, Рауха и Лангенау – представителей от России, Пруссии и Австрии. Маршал Удино, теснивший неприятельский арьергард на Вандёвр, осыпал в это время пулями место, где предстояло собраться переговорщикам. По просьбе Флао он перенес бой в другое место, а деревня Люзиньи была объявлена нейтральной.