История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 1

Но этот довод совершенно не тронул Наполеона. Его армейские корпуса были уже полностью готовы, с 11-го числа начали выходить из своих расположений, концентрироваться вокруг командующих и выдвигаться на линии, где им предназначалось сражаться. Старые корпуса отдохнули, были укомплектованы и пополнены. Организация новых подходила к концу. Кавалерия, хоть и молодая, вновь стала прекрасна и многочисленна. Укрепления Кёнигштайна и Лилиенштайна, Дрездена, Торгау, Виттенберга, Магдебурга, Вербена и Гамбурга были завершены или почти завершены. Обширные продовольственные запасы были собраны в тех пунктах, где в них нуждались. Дрезден был переполнен зерном, мукой, спиртным, свежим мясом и солониной. Все отправки ускорили и отдали приказ, чтобы 15-го не осталось ни одной транспортной повозки на дорогах Германии и ни одной лодки на Эльбе: тогда казакам нечего будет захватывать и они смогут грабить только страну, как написал Наполеон Даву. Сам он предполагал отбыть 15–16 августа и отправиться в Силезию и на границу Богемии, где ожидал увидеть начало военных действий. Впрочем, он ни в ком не оставил сомнений в возобновлении войны: написал в Данциг Раппу, ободрив и успокоив его относительно исхода новой войны, наделив чрезвычайными полномочиями, порекомендовав не сдавать крепость и пообещав разблокировать его в ближайшее время; то же самое сделал в отношении комендантов Глогау, Кюстрина и Штеттина. Затем Наполеон написал Даву в Гамбург и Лемаруа в Магдебург о том, что им надлежит быть начеку, что война вот-вот возобновится и будет ужасной, но что он в состоянии противостоять всем врагам, включая Австрию, и надеется менее чем за три месяца наказать их за недостойные предложения.

В эту минуту в Дрездене появился один из ближайших соратников Наполеона, из числа самых полезных в день сражения и вдвойне желанных в настоящих обстоятельствах и в военном, и в политическом отношении; то был король Неаполя. Помимо того что резервная кавалерия, способная представлять на линии тридцать тысяч всадников, нуждалась в командующем высочайшего достоинства, для Наполеона было подлинным облегчением удаление Мюрата из Италии. Мы знаем, что Мюрат, устав от ига Наполеона, обиженный его оскорбительным отношением и встревоженный участью императорской династии, подумывал присоединиться к Австрии и к посреднической политике этой державы, дабы спасти свой трон от всеобщего краха. Мы знаем также, что Наполеон, чтобы пополнить Итальянскую армию и подвергнуть испытанию неаполитанский двор, просил у зятя одну дивизию его войск, а Мюрат, состоявший в интриге с Австрией и желая к тому же сохранить всю свою армию под рукой, отказался выполнить его просьбу. Но Наполеон, действуя присущими ему методами, приказал послу Франции Дюрану де Марейлю потребовать от короля повиновения под угрозой войны. Советы жены и письма Фуше склонили Мюрата к решению повиноваться. Не желая половинчатого примирения, коль скоро он на него решился, он прибыл в Великую армию, чтобы возглавить кавалерию, приехав в Дрезден прямо накануне вступления в кампанию. Наполеон встретил его доброжелательно, притворившись, что забыл о происшедшем и не придал значения колебаниям родственника, сколь храброго, столь и изменчивого, словом, простив его, но с некоторым оттенком пренебрежения, который не укрылся от Мюрата.

Забрав его с собой, Наполеон отбыл в ночь на 16 августа в Бауцен, дабы быть на аванпостах за двадцать четыре часа до возобновления военных действий, не сохранив, очевидно, никакой надежды на то, что объединенные усилия Коленкура и Меттерниха приведут к миру. Надежда и в самом деле была слаба, как из-за самих условий, так и из-за столь прискорбно потерянного времени. Тотчас по получении последних сообщений из Дрездена Коленкур явился к Меттерниху, чтобы показать ему свои полномочия, представив тем самым доказательство, что ему дозволено вести серьезные переговоры, при условии, однако, что предложения следует представить от имени Австрии, а не от имени Франции.

Как бы то ни было, договорились, что по прибытии императора Александра и короля Пруссии в Прагу Меттерних сделает им от имени своего повелителя упомянутые предложения и даст ответ до 17 августа. Чтобы сделать приличествующим положение Коленкура, которому никогда не забывали выказывать заслуженное им уважение, решили, что он будет дожидаться ответа Меттерниха в замке Кенигзаль близ Праги, принадлежавшем императору Францу. Так Коленкура избавили от пребывания в одном месте с императором Александром и от созерцания радости союзников, с энтузиазмом встретивших известие о скором возобновлении военных действий и присоединении Австрии к европейской коалиции.