История Консульства и Империи. Том IV. Книга 1

Генералу Молитору угрожали с фронта 20 тысяч русских и пруссаков, а справа, слева и с тыла его осаждали повстанцы всякого рода, он же располагал против них от силы 4 тысячами человек. Вскоре, чтобы не оказаться отрезанным от Бельгии, Молитор отступил на Ваал. С этой минуты в Голландии не осталось ни одного города, где не свершилась бы своя революция. Лейден, Гаага, Роттердам и Утрехт завели себе регентства, почти все оранжистские, и вскоре принц Оранский, высадившись в Голландии, совершил вступление в Амстердам среди всеобщих изъявлений радости. Объявили, не определяя еще формы правления, что Голландия вновь переходит под покровительство древнего дома, правившего ею во время величайших кризисов ее истории. Население больших городов, необузданное и переменчивое по своему обыкновению, приветствовало восстановление принцев Оранских, как приветствовало и их падение, а просвещенные патриоты стерпели их возвращение, означавшее конец иностранного деспотизма. За исключением адмирала Миссиесси с флотом Шельды и адмирала Верюэля с флотом Текселя, вся Голландия признала Оранский дом. Англичане высадили в Голландии генерала Грэхема с 6 тысячами человек.

При недолгом размышлении легко было увидеть в этих событиях жестокий прогноз для Франции, для англичан же они стали лучом света. Спонтанная революция, вспыхнувшая при первом появлении освободителей и почти без насилия, неодолимым порывом опрокинувшая недавние установления Французской империи, вернув старый порядок, убедила их, что и в других местах может вскоре случиться то же самое. Те же надежды им подавали тайные агенты и коммерсанты, часто перемещавшиеся из Голландии в Бельгию. Они говорили, что если войска союзников быстро передвинутся на Антверпен, Брюссель, Гент и Брюгге, то всюду найдут готовность к восстанию; что крепости они найдут невооруженными, без гарнизонов и без продовольствия; что великолепный флот Антверпена достанется тому, кто захочет его взять; а потому остается только двигаться вперед, чтобы победить. Столько и не требовалось, чтобы воодушевить англичан и вызвать со стороны английского правительства новые и более

суровые решения. Тотчас подготовили подкрепления для Голландии; генералу Грэхему и прусским и русским генералам отдали приказ сообща двигаться на Антверпен и обратились с горячими воззваниями к Бернадотту, дабы он прекратил заниматься Данией и передвинулся на Нидерланды, предоставив коалиции заботу об обещанной ему Норвегии. Лорду Абердину послали новые инструкции относительно основ будущего мира.

Франкфуртские предложения очень не понравились в Лондоне. Там не боялись, как во Франкфурте, опасности, подстерегавшей в случае перехода через Рейн. Там восхищались кампанией, окончившейся в Лейпциге, и не понимали, как можно останавливаться на пути, который казался столь прекрасным и в конце которого виднелись столь великие выгоды. Оставление Франции ее природных границ, то есть Шельды и Антверпена, казалось Англии весьма широким жестом; она считала долгом союзников освободить ее от докучливого и вечно пугавшего присутствия французского флота во Флиссингене. Россия не желала терпеть у себя под боком Великое герцогство Варшавское; Германия не желала терпеть французов в Гамбурге, Бремене и Магдебурге; Австрия не желала терпеть их в Лайбахе и в Триесте. Эти пожелания были удовлетворены. Так неужели Англия останется единственной державой, чьи пожелания не будут исполнены? Разве не вправе она требовать продолжения войны, если еще некоторое усилие может избавить ее от присутствия французов в Антверпене?

Инструкции, на которые опирался лорд Абердин, давая согласие на франкфуртские предложения, устарели. Британский кабинет изменил их и рекомендовал своему послу не считать себя связанным франкфуртскими предложениями. Теперь Англия категорически требовала продолжения войны, возврата Франции к границам 1790 года и абсолютного молчания на будущих мирных переговорах о морском праве.

Дабы приманить континентальные державы деньгами, в которых они испытывали большую нужду, лорду Абердину поручили купить для них флот Антверпена, что соответствовало полугодовой субсидии. Чтобы привлечь

Австрию, ревность которой в отношении России стала заметна, лорду Абердину поручили сказать Меттерниху, что если Англия и церемонится с Россией в отношении некоторых деталей, в целом она поддерживает Австрию, потому что почти по всем пунктам с ней согласна и предпочитает ее здравые советы экстравагантным мнениям некоторых экзальтированных придворных; но взамен Австрия должна поддержать учреждение могущественного королевства Нидерланды, простиравшегося от Текселя до Антверпена.