История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том 2

Мексике нужны компетентные управленцы. Со временем эти молодые люди начнут занимать важные посты, и, возможно, в их руки попадет и пост президента. Без единого затраченного цента или сделанного выстрела со стороны Соединенных Штатов они сделают все, чего мы пожелаем. И сделают это лучше и более радикально, чем мы».

Поняв, на чьей стороне сила, американцы практически заставили мятежников 5 февраля 1924 года сдать Веракрус, оплот движения де ла Уэрты, без боя, после чего мятеж быстро стал угасать. 11 февраля город, опять же без боя, заняли правительственные войска. Правда, вернувшийся губернатор Техеда стал прижимать американские нефтяные компании за то, что они платили мятежникам налоги. Американцы оправдывались, что другого выхода у них не было. Тем не менее Техеда жаловался Обрегону, что с американцев мятежники брали вдвое меньше, чем с мексиканцев.

В отличие от США, симпатии Великобритании, так и не признавшей официально правительство Обрегона, были на стороне мятежников. Британский представитель в Мехико Камминс описывал мятеж как «крестовый поход добра против зла». Великобритания также направила флот к атлантическому побережью Мексике, однако кораблям Его Величества предписывалось ограничиться только наблюдением за обстановкой.

Самым ключевым сражением мятежа 1923-1924 годов оказалась битва у местечка Окотлан, недалеко от основного центра восстания города Гвадалахары.[373] Крупных боев в ходе мятежа вообще было мало. Американский военный атташе отмечал в своих сообщениях, что противоборствующие стороны стараются избегать прямой конфронтации и занимают те населенные пункты, где нет противника. К началу февраля 1924 года примерно 2 тысячи мятежников под командованием генерала Эстрады окопались на холмистом берегу реки Сантьяго у Окотлана. Достаточно глубокую реку форсировать вброд было невозможно. Мятежники контролировали оба моста через нее – обычный и железнодорожный. Разрушать их они, правда, не стали, лишь сожгли на железнодорожном мосту вагон, чтобы правительственные силы не могли использовать его по назначению.

В конце января другой берег реки заняли 6 тысяч солдат правительственных войск во главе с генералом Амаро. Он не решался форсировать реку и занимался в основном строительством собственных оборонительных сооружений. Однако Обрегона такое развитие событий не устраивало. Мятеж затягивался, и мексиканский бюджет нес огромные потери. Поэтому, прибыв под Окотлан, Обрегон поставил задачу немедленно форсировать реку и уничтожить противника, не дав ему отойти в полном порядке. Потери среди солдат Обрегона интересовали мало, и он отверг даже мысль о ночном форсировании.

Обрегон в битве у Окотлана (слева)

9 февраля войска Амаро завязали бой у мостов, в то время как основная группа под командованием генерала Круса (будущий начальник полиции Мексики) в количестве примерно 1700 человек начала переправу на левом фланге мятежников. Несмотря на то, что наступавших поддерживали артиллерия и авиация, которая бомбила с высоты 100 метров, первая попытка форсирования окончилось неудачей и огромными потерями. Но капитан Кармен Диас, постоянно ныряя среди свистевших вокруг него пуль, проплыл на вражеский берег, держа в зубах трос, который закрепил на дереве. Используя этот трос как тягу, плоты с наступавшими достигли наконец неприятельского берега и ударили во фланг мятежникам. Те бежали, бросив артиллерию. Дорога на Гвадалахару была открыта.

Победа далась Амаро большой ценой: битва у Окотлана стала наряду с двойным сражением при Селайе в апреле 1915 года самым кровавым событием всей мексиканской революции. Официально правительство сообщило о 400 убитых, однако по другим данным погибли до 2 тысяч человек. Несколько дней поезда доставляли раненых в Мехико. Только в первом поезде привезли 250 солдат. Эстрада потерял менее 300 человек.

В марте 1924 года лично возглавивший армию Обрегон подавил последние очаги мятежа, который обошелся стране в 7 тысяч убитых и 100 миллионов песо. Де ла Уэрта бежал в США, был в 1935 году амнистирован президентом Карденасом и назначен инспектором мексиканских консульств в Соединенных Штатах. Но с генералами-мятежниками Обрегон не церемонился – около двух десятков из них были расстреляны, причем некоторых гражданских участников мятежа специально производили в генералы, чтобы немедленно расстрелять по суду военного трибунала. Зато правительство присвоило генеральские звания и 54 своим верным сторонникам, выдвинувшимся в ходе подавления мятежа. Интересно, что одним из лидеров восстания де ла Уэрты в эмиграции стал бывший посланник в Германии и друг Крестинского дель Кастильо.

Следует отметить и еще одну особенность мятежа – он начался с противостояния исполнительной и законодательной власти, и в этом смысле повстанцев нельзя сводить к генералам-путчистам и агентуре латифундистов. Большинство депутатов Конгресса выступили против правительства из-за постоянного вмешательства федеральных властей в выборный процесс в раз личных штатах.