История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том 2

Канабаль провозгласил лозунг «Долой попов и огненную воду!». Губернатор считал, что с религиозным фанатизмом бороться надо тоже фанатично.

В январе 1926 года Кальес запросил у Конгресса чрезвычайные полномочия по реформе уголовного кодекса: президент решил внести в него положения об уголовной ответственности за неисполнение основного закона.

Ответный удар церковь нанесла в самое тяжелое для правительства время, в феврале 1926 года, когда кризис в отношениях с США достиг максимальной остроты. Такая слаженность в действиях американцев и католического епископата не укрылась от Кальеса, который стал ненавидеть церковь еще сильнее. 4 февраля 1926 года в одной из ведущих газет Мехико «Эль Универсаль» появилась статья архиепископа Мексики Мора-и-дель Рио с резкой критикой Конституции 1917 года. Собственно, епископат критиковал Конституцию каждый год, обычно приурочивая очередное выступление к годовщине принятия основного закона. В статье, в частности, говорилось: «Мы не изменили нашего мнения относительно необходимости протестовать против тех статей Конституции, которые ущемляют наши догмы и свободу церкви, наоборот – мы окрепли в нашем мнении… Мы, епископы, все духовенство не признаем статей 3, 5, 27 и 130 нынешней Конституции и будем вести против них борьбу».[662]

Кальес воспринял статью главы мексиканских католиков как открытый вызов правительству. Тем более что, в отличие от обычных ежегодных протестов мексиканской церкви, 8 февраля 1926 года открытое письмо с осуждением основного закона подписали все пять архиепископов и все епископы страны. Американский посол Шеффилд сообщал в Вашингтон, что когда речь заходит о религии, обычно сдержанный Кальес преображается – он дрожит от негодования и бьет кулаком по столу. Кстати, церковь использовала для критики тот же аргумент, что и американцы, – она утверждала, что мексиканская Конституция «еще более радикальная и якобинская, чем русская». И, как мы уже говорили, в том, что касалось церковного вопроса, это было справедливо.

Столкнувшись с жесткой позицией Кальеса, пригрозившего привлечь к ответственности тех, кто призывает к неповиновению основному закону, архиепископ Мексики по совету Ватикана фактически отказался от собственной статьи. Мора-и-дель Рио заявил, что бравший у него интервью журналист переврал его слова. Корреспондента даже уволили из газеты.

Однако Кальес решил перейти от слов к действиям и начать наконец применять Конституцию Мексики на практике. В феврале 1926 года из страны выслали несколько десятков иностранных католических священников, которые вели религиозную деятельность в Мексике, несмотря на прямой конституционный запрет. Кальес опять предложил всем губернаторам штатов принять так называемые регламентарные законы по относящимся к религии статьям Конституции 1917 года. Конституция Мексики формально не имела прямого действия и для реализации ее положений было необходимо принимать специальные законы, регламентирующие практическое применение статей, как, например, и в случае с «нефтяным законом».

Но церковь не собиралась уступать и ответила пастырским посланием епископа Уехутлы Хосе Хесуса Манрике-и-Сарате. В этом документе критиковалась уже не только Конституция, но и сам революционный режим, ее породивший. «Мы осуждаем, проклинаем и предаем анафеме все преступления, совершенные правительством за последнее время… Наше церковное проклятие распространяется на все законы и положения, которые противоречат священному праву, естественному праву и святым правилам церкви». Под естественным правом подразумевалось, прежде всего, право собственности, то есть церковь выступала против аграрной реформы и национального контроля над недрами страны. Это еще больше усилило подозрения Кальеса, что церковь действует в тесной связке с Вашингтоном.

И действительно, в феврале 1926 года палата представителей Конгресса США запросила у госсекретаря данные о высылке из Мексики священнослужителей – американских граждан.[663]

4 марта 1926 года госдепартамент проинструктировал посла США в Мексике Шеффилда выступить в защиту американского миссионера Крилла, которому угрожал арест в Веракрусе. Послу также было дано указание сделать представление мексиканскому правительству, в котором выражалась бы надежда, что религиозные права граждан США в Мексике нарушаться не будут.[664]

Дипломатический представитель Франции в Мехико Лагард сообщал в Париж: «С февраля по май президент, раздраженный антипатриотической активностью, которую он приписывает клиру и которая связана с политикой угроз Вашингтона, действовал с максимальной жесткостью… потеряв всю умеренность, и не видел в сопротивлении закону иной причины, как действия фанатичных старых дев и священников-подстрекателей…»[665] Архиепископу Мексики президент ответил, что его агитация не изменит твердой позиции федерального правительства: «Другого пути, чем подчинение закону, не существует».