История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том 2

На самом деле Обрегон вел двойную игру. 25 января 1922 года специальный представитель Мексики в Вашингтоне Хуан Очоа Рамос сообщил, что Обрегон через Альберто Пани (который тогда был министром иностранных дел, а вскоре сменил де ла Уэрту на посту министра финансов) дал указание подписать предложенный США вариант договора без изменений в обмен на дипломатическое признание и подписание двух конвенций об урегулировании взаимных имущественных претензий.[302] Однако публично, с оглядкой на общественное мнение своей страны, Обрегон был вынужден защищать мексиканский суверенитет.

Такая позиция мексиканских властей только усиливала экономическую войну нефтяных компаний против правительства Обрегона. Если в 1921 году было добыто 30,7 миллиона кубических метров нефти, то в 1923-м – только 23,8 миллиона. 4 февраля 1922 года госсекретарь Хьюз уполномочил поверенного в делах США в Мехико Саммерли сообщить Обрегону: «Департамент не будет рассматривать предложений Пани, пока права американских граждан, приобретенные до вступления в силу Конституции 1917 года, не будут адекватно гарантированы».[303]

Для спасения своей «националистической» репутации и достижения компромисса с США правительство Обрегона решило использовать мнение «независимого» мексиканского Верховного суда. Дело в том, что многие нефтяные компании подавали иски в мексиканские суды с требованием запретить применение Конституции 1917 года как затрагивающей право частной собственности. В 1921 году иск «Тексас Ойл Компани» (Техас, как мы помним, был самым дружественно настроенным к Обрегону штатом США) добрался до Верховного суда. Принятое Верховным судом в сентябре 1921 года с одобрения правительства решение гласило, что нельзя применять Конституцию не только к тем нефтепромыслам, которые разрабатывались до мая 1917 года, но и к тем, где наличествовали какие-либо приготовления к началу добычи.

Фактически Верховный суд встал на сторону США, но теперь «законопослушный» Обрегон публично мог ссылаться на вердикт национального правосудия, а не на давление со стороны янки. Тем не менее правительство США продолжало грубое давление, мешавшее оформлению договоренности на базе решения Верховного суда. Например, заместитель госсекретаря Флетчер отмечал в послании президенту Гардингу, что позиция мексиканцев является продуктом влияния «русского понятия собственности». «Проблема заключается не в формальном подходе к решению проблемы, как многие уверяют Вас, а в фундаментальном различии мнений относительно неприкосновенности частной собственности», – писал он.[304]

Эту точку зрения полностью поддержал министр финансов де ла Уэрта на переговорах с госсекретарем США Хьюзом 21 июля 1922 года. Де ла Уэрта, в отличие от Обрегона, не стал ходить вокруг да около, а прямо признал: мексиканская Конституция имеет обратное действие, что нормально для всех основных законов, которые вытекают из революций.[305] В связи с этим министр финансов охарактеризовал недавнее решение Верховного суда Мексики как «юридическую ошибку», но заверил, что оно будет соблюдаться.[306]

На самом деле проблема ретроспективного применения Конституции 1917 года вообще не имела серьезного экономического значения, так как только 23 % добычи осуществлялось на тех участках, которые были приобретены иностранными компаниями до вступления Конституции в силу. Этот вопрос использовался США для оказания давления на правительство Обрегона.

Несмотря на выгодное в целом для американцев решение Верховного суда, временный поверенный Саммерли 19 октября 1922 года вручил Министерству иностранных дел Мексики проект нефтяного закона, разработанный США. В этом проекте предлагалось не применять Конституцию 1917 года не только к прошлым, но и к будущим инвестиционным проектам иностранных компаний.[307]

Уже одно то, что иностранное государство пыталось разрабатывать мексиканские законы, вызвало бурю возмущения в Конгрессе Мексики. Такие же настроения царили в мексиканской прессе. Ввиду такой реакции государственный департамент США отыграл назад, заявив, что проект закона всего лишь дружеское изложение взглядов соседней державы на этот вопрос.

Следует отметить, что помимо таких «дружеских» жестов американские нефтяные компании в Мексике предлагали большие суммы денег Вилье, чтобы тот восстал против правительства Обрегона.

В начале 1923 года Обрегону уже стало ясно, что мирных президентских выборов стране не видать, – напротив, ожидается ожесточенная борьба за власть с применением кандидатами военной силы. В этих условиях Обрегон решил быстро урегулировать нерешенные вопросы мексикано-американских отношений, чтобы заручиться поддержкой США в предстоящий период внутриполитической нестабильности.