История моей матери. Роман-биография

— А что с фирмой? — Рене помогла им выбраться из тупика.

— Да все дело в том, — сказала Жаклин, — что руководство никуда не годится. Его доверили членам семьи, а они некомпетентны. Надо брать людей со стороны — будет больше толку.

— Брали уже, — напомнила Сюзанна. — Ничего хорошего не вышло.

— Значит, не того взяли, кого надо. В любом случае на стороне выбор больше, чем дома.

— Но в этом и смысл ее — дать работу своим, — напомнила Сюзанн, глядя на невестку неодобрительно. Та в ответ лишь пожала плечами:

— Тогда пусть разваливается дальше. Жак не может возглавлять дело — это ясно как день. Впрочем, мое дело, ты знаешь, сторона — я не могу даже советовать…

Сюзанна промолчала, а когда Жаклин с дочерьми ушла, Рене спросила тетю причину такого отхода от дел.

— Это долгая история, — сказала тетя. — Когда сын женился на ней, он был ей неровня. Она из аристократок и обеспеченных — мы заключили тогда брак на условиях раздельного владения имуществом: чтоб не думали, что заримся на ее богатство. Но в жизни все меняется — они стали беднее, мы богаче: теперь она не может вступить в наследство после моего бедного сына, мне, помимо нее, наследуют две внучки. Такие нахалки! — любовно обругала она их. — Делят добро в моем присутствии: это, говорит, мой столик будет, ты на него и не заглядывайся, а та говорит, не трогай моего сервиза: я его сразу же оприходую.

— Шутят, — сказала Рене.

— Конечно. Пока я здесь, они ничего не получат — пусть хоть мечтают.

— А как твои финансовые дела?

Сюзанна заулыбалась добродушно и лукаво.

— О моих Андре позаботился — да так, что лучше не надо… — И объяснила:

— Он, когда мне было пятьдесят, застраховал меня на большую сумму. Ему говорили еще: слишком много платишь, ошибешься, а он как в воду глядел — чувствовал, что ли. До семидесяти лет выигрывала страховая компания: сумма страховки превышала пенсию, а все, что потом, ей в убыток. Я прихожу к ним — они в ужас приходят: как, вы еще живы?! Тоже шутят, но как говорится, в каждой шутке… И правда немалая в данном случае, а порядка нескольких десятков тысяч.

— Ты помогаешь фирме?

— Приходится. У них вечно долги и недостачи. Но целиком я их содержать не могу, — поспешила сказать она, как бы заверяя в этом не Рене, а отсутствующих в эту минуту компаньонов. — Пусть сами выкручиваются. Для этого я из членов правления вышла.

— А Жаклин трудно приходится?

— Жаклин? Ты и ее пожалела? Ты, гляжу, по-прежнему всех жалеешь. Она во второй раз замуж вышла — муж у нее уважаемый в городе доктор. Дерматолог. Скоро познакомишься с ним: они званый обед готовят, договаривались сегодня о дне и часе… Заодно и семейство увидишь: оно очень довольно будет, собирается только по таким случаям. Давай-ка мы с тобой лучше вина выпьем. У меня хорошее вино есть белое: я его дюжинами бутылок покупаю.

— Как Франсуаза?

— Ну да. Чуть ли не поставщик один и тот же. Сын его, конечно, а не он сам. А может и внук. Тут ничего, Рене, не меняется и в этом, — пропела она, — есть и свои шанцы и свои изъянцы… Пойду в погреб — ты, смотрю, устала больше меня. У тебя никаких заболеваний нет?

— Есть. Ревматизм.

— Ну вот. И у меня суставы — только от обмена веществ. А может, подагра — кто это знает?.. — и спустилась в подвал, где хранились запыленные, зимующие здесь бутылки, всякий раз ею пересчитываемые…