История Наташи

А вот дальше началось интересное — король никак не мог прийти к решению — то ли ему вручать югайю молодожёнам и бездетным парам в качестве эксклюзивного магического подарка, то ли организовать очень дорогую торговлю. Я же сказала мужу, что ни за что не открою, где растёт этот плод, потому что от его торгового флота можно ждать чего угодно и не дай Создатель, если они разрушат жизнь маленького народа. А они обязательно это сделают, потому что так уж устроены разумные. Плавали — знаем. Но у него есть шанс — я поговорю с вождём, какую часть урожая он согласится продавать, но так как монеты им там не нужны, пусть подумает о том, что он хотел бы получить взамен. А ещё я зверски пригрозила Алексу, чтобы он и думать забыл рассказать кому-либо, о том что навещал меня на островах, но он и сам уже понимает, в какие игры играют высокородные, потому поклялся молчать.

В результате: король решил и дарить югайю, и продавать (разумное решение, надо сказать), вождь согласился менять половину урожая на изделия из железа, которого у них там нет. По-моему, он посчитал, что обманул свою глупенькую беловолосую подружку и очень переживал по этому поводу, пока я ему не объяснила, что обмен у нас равноценный — каждый получает то, чего у него нет. И понеслась душа в рай! То есть я — на острова и обратно, туда и обратно, туда и обратно. К концу сезона сбора урожая (и концу первой сделки) мне так надоел этот процесс, что я начала подумывать, а не стоит ли мне брать с собой парочку носильщиков поздоровее.

Через год после исторической сделки "югайя — гвозди и прочие железяки", аристократический район столицы резко помолодел. Надо сказать, что это весьма умилительное зрелище — важные аристократы, обсуждающие малые архитектурные формы (песочницы и горки) и гордые аристократки, соревнующиеся в красоте пинеток и распашонок на своих чадах. Но, как говорится, в семье не без урода — кое-кто, кое-что в штанах не удержал и (по слухам), некоторые экономики и горничные вынуждены были срочно покинуть столичные дома своих хозяев и отправиться в их провинциальные поместья. И даже цена на волшебный плод, некоторых граждан не остановила от экспериментов, впрочем, кто я такая, чтобы осуждать способы, которыми мир восстанавливает поголовье человеческих магов.

Мои маленькие маги — Женька и Тимка одним своим наличием так скрепили нашу семью, что та, давняя трещина сначала стала становиться всё тоньше, а потом просто исчезла, будто её и не было вовсе. Весь наш Дом, все знакомые и весь двор знают непреложную истину Вэнаров — Женечка самое совершенное существо в мире. И никто не смеет это оспаривать, потому что с Женечкиным папочкой шутки плохи (да он вообще не понимает шуток на эту тему). "Мальчики, это мальчики, — говорит Тор, — я их люблю, они мои сыновья, продолжение рода, но Женечка — она же девочка, она мой нежный цветочек…" На этом месте я обычно отключаюсь, потому что мне достаточно видеть маниакальный блеск мужниных глаз, чтобы понимать — опять понесло, и для этого вовсе необязательно слышать славословия в честь этого хитрого, кудрявого, синеглазого сорванца. Как вы понимаете, воспитание детей в нашем доме поделено: я прощаю, защищаю и балую мальчиков, а Тор проводит с ними серьёзные мужские беседы и при надобности — наказывает, лишая чего-то для них важного и желанного. С Женькой — всё в точности до наоборот, только мне приходится труднее, из-за того, что муж совершенно не хочет слышать слова: "Евгения наказана". У него при этом делается такое лицо, будто наказан он и наказание это так жестоко, что только совершенно бессердечный человек не отступит в своём намерении повоспитывать его ненаглядную девочку. Лет до шести Женька совершенно бессовестно пользовалась таким положением, а потом мне удалось как-то объяснить ей почему у папочки такое лицо, когда она делает что-то плохое. "Папочке очень больно, — сказала я ей, — тебе нравится, когда ему больно?" Она задумалась и спросила: "Может у папочки животик болит, когда я сильно шалю?" "Сердце, — очень серьёзно ответила я ей, — у него начинает болеть сердце, потому что он очень тебя любит, всем сердцем любит. А когда ты плохо поступаешь его любовь начинает болеть". К моей радости Женька переосмыслила своё поведение и её хулиганские поступки стали менее глобальными. Моя девочка подружилась с мэтром Фарном и теперь часто пропадает в кофейне, ей как-то резко стали неинтересны мальчишеские игры, и она увлеклась магией. Тимка же боготворит старшего брата и таскается за ним хвостиком. Алекс конечно рычит на него время от времени, но терпит, и защищает, и учит, как положено старшему брату.

В тот же год мы проверили близнецов на способности и получилось так, что Тимка оказался портальщиком (к его великой радости), как и старший брат, а Женька оказалась счастливой обладательницей всех четырёх стихий.