История одного дня. Повести и рассказы венгерских писателей

У вилл, выстроившихся по обе стороны улицы, стояли грузовики и царила невообразимая суета. Немецкие солдаты вытаскивали из домов узлы, мебель, заколоченные ящики и складывали в машины. Немецкие офицеры отдавали краткие приказания, не обращая внимания на прохожих. Часть машин, остервенело гудя, двинулась в сторону города. Мишка внезапно решился и подошел к офицеру, попыхивавшему сигаретой.

— Пожалуйста, я вас очень прошу, отвезите меня в Пешт.

Немецкий офицер посмотрел на него непонимающим взглядом.

— Пешт… Пешт… — повторил Мишка и показал в сторону Пешта.

Не ответив, немец его оттолкнул, как какой-то ненужный предмет. И без того румяные щеки Мишки вспыхнули от смущения еще ярче, а руки, засунутые в карманы бекешки, сжались в кулаки. Внизу во всю ширину мостовой двигалась цепь танков. Люди тащились вверх по переулку, какая-то женщина тяжело задыхаясь, будто кого-то проклинала.

— Ступайте, ступайте с богом, — приговаривала она.

Потом наступила тишина, и Мишка уже один бежал посередине улицы. Позади громыхала повозка, вот она с ним поравнялась, и некоторое время он трусил рядом, махая руками вознице. Парень с русыми усами продолжал погонять коня.

— Куда бежишь? — крикнул он Мишке.

— На улицу Вадорзо, — ответил Мишка.

— Мне останавливаться нельзя. Прыгай!

Мишка вскочил в повозку, а парень с русыми усами стал еще яростней размахивать кнутом. По стенке повозки что-то вдруг застучало. Было очень похоже на град.

— Ложись! на дно! — заорал парень.

Мишка бросился ничком на дно повозки и замер. Потом град пуль прекратился.

— Прыгай, малыш! — крикнул парень.

Они ехали уже по улице Вадорзо. Мишка спрыгнул, а повозка покатилась дальше.

* * *

Обо всем на свете позабудешь, когда четверо маленьких черных щенков, сбившись в кучу, барахтаются перед тобой на земле. То опрокинутся, то встанут на лапы, зальются лаем и опять копошатся тесной кучей; с застрявшими в шерсти увядшими листьями и влажными соломинками они кажутся еще милей и забавней.

Присев на корточки и позабыв обо всем на свете, Мишка возился с щенками. Автоматные очереди раздавались то ближе, то дальше, но звуки эти были настолько привычны, что Мишка на них не обращал внимания. Он даже не заметил, как Шани оставил его одного, и опомнился, когда вдруг с крыльца дома, стоявшего в глубине тенистого сада, до него донеслись обрывки спора.

— Сейчас же отошли его домой… Его мать могла бы быть поумнее… Ведь он здесь сядет у нас на шею.

— Ну как его отошлешь! Такого маленького, с круглой рожицей…

— Это не довод! Так недели могут пройти… А нам самим нечего есть. Скажи ему, чтоб немедленно убирался домой! — последние слова прозвучали уже истошным криком.

Мишка поднялся и стал смущенно снимать приставшие к бекешке травинки. От дома шел Шани. Он подбрасывал ногой камешек и старался не глядеть на Мишку.

— Отец… видишь, разбушевался…

Мишка двинулся через сад к выходу и вдруг совсем рядом услышал треск автоматов. Он вздрогнул.

— А щенка не возьмешь? — сказал ему вслед Шани, продолжая возиться с камешком.

Ну как же! Щенок! Раз уж он до него добрался, то, конечно, возьмет. Мишка вернулся назад и в нерешительности остановился.

— Любого? — спросил он Шани.

— Любого, — ответил Шани и улыбнулся. — Один черт.

Какого же?.. Вот этого с белой полоской, сбегающей по шее до грудки… Или широкопалого, совсем глупенького звереныша. А может, того, с затуманенными глазками, как будто он только что плакал… Все равно! Мишка схватил широкопалого и побежал.

— Привет, Кабок! — крикнул он, помахав на ходу рукой.

— Привет, Рац!

Щенок затих, и Мишка через бекешку почувствовал, как сильно колотится щенячье сердце.

Мишка бежал, держа щенка на руках, а зимние сумерки быстро сгущались. Вечер был мягкий, из садов доносился запах елей, и он напомнил Мишке о том, что сегодня рождественский вечер и что дома ждет его мама с маковым пирогом. Теперь он домчится в два счета. Заберется в любую машину, проедет, пока возможно, потом во вторую, в третью. Главное, действовать умно и ловко…

В конце улицы мелькали бегущие тени, слышались выстрелы, потом наступила тишина. Мишка прыгнул за дерево, щенок тихо, жалобно заскулил. Шум снова усилился, застучали тяжелые солдатские сапоги, и вечер стремительно опустился на землю.

Через некоторое время Мишка отважился выйти из-за укрытия и отправился дальше. Советских солдат он заметил тогда, когда оказался уже среди них, в конце улицы Вадорзо.

* * *

На какую-то долю секунды оглушенный, он не понял, кто это: венгры ли, немцы. Но немцы разговаривают иначе… И тут его сердце бешено заколотилось: да ведь это же русские, советские солдаты! Если бы мама знала, что он уже встретился с ними!

Удушливо пахло порохом, люди куда-то бежали, трещали моторы, раздавались крики, кто-то крепко схватил мальчика за плечо. Потом звук бегущих шагов отдалился, блеснул луч света и высветил чьи-то садовые ворота, а Мишка все стоял на месте, и плечо у него слегка онемело.