Читаем История одного дня. Повести и рассказы венгерских писателей полностью

На мостовой оставалось лишь несколько человек. Когда Мишкины глаза привыкли к темноте, он различил фигуры сидящих на кромке тротуара людей, огонек сигареты, услыхал тихий смех. Солдат, сжимавший Мишкино плечо, — судя по голосу, молодой, — что-то крикнул, и у Мишки задрожали коленки. Тогда солдат наклонился к нему и сказал несколько коротких сердитых слов. Но тут он увидел щенка и тихо присвистнул. Потом кого-то позвал, к нему не спеша подошли еще двое, внимательно оглядели щенка и Мишку и о чем-то заговорили. Один из них, в кожаных огромных перчатках, погладил щенка по голове и произнес какое-то странное слово. Он повторил его дважды, трижды, щенок тявкнул и поудобней устроился на руках у Мишки.

Трое русских солдат одновременно обратились к Мишке, а он, переводя взгляд с одного на другого, качал головой и показывал в сторону Пешта.

— Пешт… Пешт… — умоляюще произнес он.

Солдат отпустил его и стал советоваться с товарищами. Тот, что гладил щенка, вдруг взял его из Мишкиных рук и поставил на землю. Сердце у Мишки екнуло. Прощай, щеночек! Конечно же, ты побежишь назад, к своим старым хозяевам. Но что это?.. Две широкопалые черные лапы сначала легли на Мишкины ботинки, потом заскребли быстро-быстро, а мохнатый хвостик с невообразимой быстротой заходил туда и сюда. Волна нежности залила Мишкино сердце, и счастливая улыбка осветила круглое мальчишечье лицо, когда блестящими глазенками смотрел он то на одного солдата, то на другого.

Поставив Мишку и щенка в середину, солдаты куда-то пошли. Они подводили Мишку к укрывшимся в садах домам, и он постепенно начал догадываться, чего от него хотят, и отрицательно качал головой.

— Пешт… Пешт! — повторял он, показывая туда, где река надвое рассекает город.

Солдаты пожимали плечами и говорили на непонятном, чужом языке, и снова Мишка каким-то образом понял: дорога закрыта и в Пешт пройти нельзя.

Было темно, повсюду мелькали тени военных, отовсюду неслась русская речь. Вот они прошли мимо дома Шани Кабока. Надо вернуться к Кабокам и у них подождать, пока можно будет пройти на улицу Надор, подумал Мишка, но тут же отогнал от себя эту мысль. «Его мать могла бы быть поумней», — вспомнилось ему с обидой. Бедная мама!

Тот солдат, что погладил щенка, пошарил в кармане толстой шинели и протянул Мишке целую горсть сигарет. Мишка втянул голову в плечи и засмеялся. Солдат тоже засмеялся и сунул сигареты назад в карман — очень странные сигареты, с длинными мундштуками.

— Василий, — сказал этот солдат, на вид ему было лет семнадцать. — Василий, — повторил он и ткнул себя пальцем в грудь.

— Мишка! — счастливым голосом закричал Мишка и тоже ткнул себя пальцем в грудь.

Солдаты засмеялись, закивали и повторили несколько раз:

— Мишка, Мишка…

Наконец они остановились у какой-то большой виллы.


* * *

Мишка сидел в просторной кухне, где было светло, тепло, вкусно пахло и на полу лежала целая гора картошки. Ему сунули в руки нож и показали, как в два-три приема очистить картофелину. Но при таком способе вместе с кожурой срезалось слишком много картошки. Мишка неодобрительно покачал головой и показал, как чистит его мама — бережливо, старательно. Но Василий отмахнулся и продолжал чистить по-своему. А щенок пришел в какой-то глупый восторг, страшно развеселился и, смешно переваливаясь, повизгивая, носился по кухне среди солдатских сапог.

Солдаты открывали консервные банки, пустые отбрасывали, и щенок мчался стремглав за катившейся по полу жестянкой. Мишке захотелось его подозвать.

— Жига! — крикнул он строго, назвав щенка пришедшей вдруг в голову кличкой.

— Жига! Мишка! Жига! — сразу понеслось со всех сторон, и раздался дружный мужской смех.

Мишка ел вместе со всеми из солдатского котелка. Кто-то ласково потрепал его по голове, немолодой уже худощавый и длинноусый солдат показал фотографию, на которой был домик, а возле домика женщина и двое детей. Василий вытащил из кармана яблоко и протянул Мишке.

Кто-то, сидя на табуретке и задумчиво глядя перед собой, играл на баяне, одни ему подпевали, другие, с запавшими от усталости глазами, тут же сидя дремали. Было тепло, и у Мишки глаза тоже стали слипаться. Человек в костюме с масляными пятнами… Парень с усами, посадивший в повозку… «Скажи ему, чтоб убирался домой!» «Такой маленький, с круглой рожицей…» «Пожалуйста, я вас очень прошу, отвезите меня в Пешт… мама… Василий…»

Забываясь сном, он успел еще почувствовать, как прикорнула на его ботинках мохнатая голова Жиги.


* * *

Четырнадцатого февраля — 1945 года парни, переправлявшие на лодке людей из Пешта в Буду и бравшие за это золотые часы и кольца, не посмели потребовать платы с Михайне Рац — так решительно она вошла в лодку и так на них поглядела, что они отвернулись. Над Дунаем носился ледяной ветер. Повсюду, куда ни взгляни, были руины, искалеченные дома, вздыбленные крыши, обломки прекрасных дунайских мостов, взорванных и торчавших со дна реки.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже