История одной истерии

— Студенты универа считают, что это — своеобразный памятник шаре. Носят к нему цветы перед сессией и в День студентов. Обязательно ставят возле своей госпожи Шары пластиковый стаканчик с колой, когда прогуливают пары. В общем, относятся к этим руинам крайне уважительно. Причем традиция у них завелась лет пятнадцать назад. Тогда одна подвыпившая компания студентов случайно наткнулась на эти обломки и провозгласила их своим личным универовским алтарем преклонения перед шарой. Перед всякими ответственными мероприятиями или просто так они приходят сюда, выкрикивают трижды: «Шара, приди!» — и верят, что все у них будет в ажуре. Забавный народ.

Я едва сдерживалась, чтобы не кинуться к этой самой шаре. Все сходилось! Вот он, тот самый наземный знак, воздвигнутый над Очагом Искусства. Почему в кустах — понятно: необходимо было пометить точное место. Кто ж виноват, что на нем разрослась зелень. Но почему именно такая странная композиция?

— На самом деле эта скульптура — бывший памятник пионерке. — Хомутов продолжал отвечать на все мои мысленные вопросы. — У нас в доме еще до войны жил один скульптор. Талантливый был мастер. Мало того что он трудился не покладая рук над госзаказами, так еще и для души что-то делать успевал. Вот решил наш двор украсить.

— А почему пионеркой? — озадачилась я. Какое, спрашивается, пионерка имела отношение к Очагу Искусства?

— Вот уж не знаю… Хрупкая девочка в коротенькой школьной форме играет с мячом. Говорят, необыкновенной красоты была статуя. Оригинал этой работы во всесоюзных выставках участвовал! Так что это у нас не абы что, — Хомутов почтительно поклонился окну, — а остатки копии произведения искусства. В войну статую разрушили. От всей красоты остался только мяч. Его студенты под свои игры и приспособили. Даровали камню, так сказать, вторую жизнь.

Вот так везение! Хомутов, сам о том не догадываясь, выкладывал передо мной важнейшие факты. Ни в одной книге я бы не вычитала об этом! Интересно, а каким образом Кир рассчитывал донести эту информацию до Аллы и Ларисы? Вряд ли он надеялся, что Хомутов попадется им на пути. Или…

Страшная догадка полоснула по моим нервам.

Всякий нормальный человек, заинтересовавшись описанным местом, разыщет автора и уточнит, что тот имел в виду! А если… А если Хомутов действует заодно с Киром? Охотно рассказывает обеим героиням о памятнике шаре и завлекает тем самым девочек в сети коварного сценариста.

И ведь Кир говорил Ксении что-то такое про литератора. Мол, покуда есть Хомутов — я смогу что угодно. Как я могла забыть?! Племянник и дядя — сообщники! Срочно уходить отсюда! Срочно вызывать Жорика!

«Он!» — Я давно уже исчеркала беспорядочными записями несколько страниц блокнота и теперь сама не могла понять, куда нужно записывать мысль, чтобы потом найти ее.

Неожиданно раздавшийся пронзительный звонок в дверь заставил меня вздрогнуть. Кроме того, как бы в подтверждение моих подозрений Хомутов прищурился и с какой-то явной издевкой в голосе спросил:

— Вы ведь никому не говорили, что направляетесь ко мне?

А ведь и правда, я никому не говорила. Даже Георгий не знает, где меня искать. Вот исчезну сейчас, как актрисы!

— Отчего же, — стараясь улыбаться, отвечала я. — У меня такая работа, что постоянно нужно быть начеку. Начальство всегда знает, где я.

— А-а, — произнес Хомутов, как мне показалось, разочарованно. — Тогда это, может быть, вас. Пойду открою.

«Успокойся! — приказала я себе. — Ну что он тебе сделает? Тем более шеф якобы в курсе. Таким ответом ты кого угодно отошьешь. Сейчас ты вежливо распрощаешься и уйдешь…»

Торжество оттого, что я у цели, никак не давало мне покоя. Быть в двух шагах от разгадки и бежать за подмогой?!

«Я только посмотрю, только одним глазком — и сразу вернусь сюда. Скажу, что закружилась голова и я вышла на воздух».

Словно нарочно подталкивая меня к выходу во двор, в коридоре послышалось Хомутовское зловещее:

— Заходи, Петрович! У меня гостья. Новая работа для тебя, друг мой.

Сердце мое бешено заколотилось. Не зная точно, спасаюсь я бегством или стремлюсь посмотреть на сохранившуюся в кустах шару, я распахнула окно, обрадовавшись, что литератор не держит на окнах решетки, легко переступила с подоконника на возвышающийся рядом козырек какой-то подсобки и уже через минуту была во дворе.

Глава пятнадцатая

О том, сколько глупостей способны породить всего три оставшиеся наедине дамы

«Боже, что я творю! — думала я, оказавшись на земле и оборачиваясь. Спуститься с крыши подсобки на землю было несложно, но вот залезть обратно, пожалуй, я уже не смогу. Сейчас Хомутов вернется на кухню, обнаружит мое отсутствие и, в случае, если он не замышлял ничего плохого, решит, что я чокнутая.

«Ничего, скажу, что мне стало нехорошо и срочно потребовалось выйти на воздух», — старалась успокоить я сама себя.