История Османской империи. Видение Османа

Несколько раз Эвелия Челеби видел, как переодетый султан передвигался по городу (что султаны далеко не часто делали). Однажды султан шел по базару, находясь всего в двух шагах от лавки Еремии Челеби. В другой раз султан приказал обезглавить человека, которого он застал курящим табак. Лишь спустя почти два месяца после того, как началась анархия, Мехмед IV смог прилюдно принять участие в церемониальном шествии, посвященном совершению пятничных молитв в мечети, расположенной за пределами дворца. С чувством благоговения лавочники и горожане посыпали песком дорогу, по которой он следовал, чтобы копыта его лошади не касались земли.

Опасная ситуация в Стамбуле была взята под контроль, и с помощью классической стратегии «разделяй и властвуй» в городе удалось восстановить необходимое спокойствие. Янычар и кавалеристов заставили усомниться в преданности друг друга общему делу. Во время первого публичного выезда Мехмеда на пятничную молитву среди янычар пошли разговоры о том, что недавно прибывший в столицу Сейди Ахмед-паша был принят во дворце вместе с группой офицеров султанской кавалерии. Спустя неделю был казнен главнокомандующий янычар, а Сейди Ахмед-пашу помиловали. Эвелия Челеби описывает прибытие в Стамбул его сторонников, сгибавшихся под тяжестью оружия, включавшего в себя даже пушки, и товаров, награбленных ими во время перехода через Малую Азию. Впрочем, они недолго оставались в столице и вскоре направились в Силистрию на Дунае, которая недавно (и, как оказалось, лишь временно) стала независимой провинцией. Сейди Ахмед-паша должен был стать губернатором этой провинции. Лишенные поддержки кавалеристов и оставшиеся без своего командующего, янычары постепенно угомонились.

Шейх-уль-ислам Хоказаде Мосуд-эфенди пал жертвой насилия. За двадцать два года до этого Ахизаде Хусейн-эфенди стал первым шейх-уль-исламом, которого казнили: Мурад IV обвинил его во вмешательстве в политические дела. Хоказаде Мосуд оказался вторым. Решение о его назначении на этот пост было навязано султану в самый разгар хаоса и было принято, несмотря на то что данный претендент отличался продажностью и такой же, как у Ахизаде Хусейна, склонностью вмешиваться в политику. Эвелия Челеби считал его настоящим бедствием для армян, живших в Бурсе. В начале своей карьеры он был кади[35]

этого города и снес здание армянской церкви, побудив тогдашнего великого визиря направить в город инспекторов, чтобы расследовать данный инцидент. По сведениям Эвелии Челеби, Хоказаде Мосуд был наказан за свои действия в Бурсе пятьюстами ударами плети по ступням ног и запретом в будущем занимать должности. Впрочем, этот запрет его не остановил.

В течение нескольких недель тревожного лета 1656 года (в период между смертью пожилого Сиявуш-паши в конце апреля и прибытием из Дамаска Бойнуегри Мехмед-паши в начале июля) в империи вообще не было великого визиря. Злополучное морское сражение в Дарданеллах произошло 26 июня, Бозкаада пала под напором венецианцев 8 июля, а Лемнос — 20 августа. Последующая блокада Дарданелл оказала воздействие не только на войну за Крит: в Стамбуле наблюдались нехватка продуктов и прочих товаров, а также рост цен. Многие люди обращались с прошениями к султану в надежде побудить его к действиям.

4 сентября на встрече между султаном Мехмедом и его высокопоставленными сановниками, а также офицерами обсуждался подробный план подготовки и стратегии предстоящих военных действий на суше и на море. Хотя недавно значительные суммы поступили в казну из тех поместий, владельцы которых были убиты во время последних мятежей, и она пополнилась благодаря переплавке неполновесных монет, что несомненно произвело впечатление, состояние финансовых ресурсов государства оставляло желать лучшего. Более того, Бойнуегри Мехмед-паша отмечал, что некоторые из доходов, традиционно выделяемых на погашение расходов по ведению военных действий, больше не находились во владении государства, а перешли в руки частных лиц. Он предостерегал, что если эта проблема не будет решена, то в этом году вся тяжесть дальнейшего ведения войны с Венецией ляжет на плечи отдельных государственных деятелей и высокопоставленных военных, которые будут оплачивать издержки из своих собственных карманов. Нет необходимости говорить, что это не встретило одобрения, но когда эти доходы были перераспределены, Бойнуегри Мехмед раздал их своим сторонникам.